«Эта уникальная молодая женщина – блестящий художник, Андрей, – говорила Вика. – И вот что меня поражает до сих пор: если какое-то время Оля не пишет иконы, ее руки покрываются коростой!» В силу скромности cама Ольга представляет свою историю чуть по-другому, но сути это не меняет. Двадцать лет назад, после окончания Белгородского художественного училища, Ольга решила обучиться иконописному ремеслу. Год посещала мастер-классы художницы-монахини из Троице-Сергиевой лавры, а потом священник одной из церквей заказал ей «Богородицу «Семистрельную», над которой она работала три года.
– В то время я болела страшным нейродермитом и до крови расчесывала руки. А уж какие проблемы в общении со сверстниками я испытывала, даже вспоминать больно! Меня смотрели десятки специалистов, назначали по пятьдесят таблеток в день (отец работал заместителем директора Верхнесалдинского металлургического завода, и возможность выбирать врачей у нас была), но безрезультатно. В таком состоянии я и приступила к «Богородице «Семистрельной» – первой в своей жизни иконе. Естественно, как и положено иконописцу, стала держать строгий пост, молиться – и чудо свершилось! За годы работы над «Богородицей» мой нейродермит полностью исчез. Батюшка, заказавший мне икону, куда-то пропал, позже выяснилось, что его вообще лишили сана и отлучили от церкви. И я решила отнести «Богородицу» в подмосковный храм Троицы в Сходне. У меня тогда там жил любимый человек, но он стал пить, и мы расстались. Сначала хотела получить за икону деньги, пусть и чисто символические, – жить-то надо, но потом подумала и отдала просто так.
Тогда же я познакомилась c Викой Цыгановой. Cупруг Вики заказал мне икону и заплатил тысячу долларов. Я много образов для них сделала. Очень тепло отношусь к этой семье. Цыгановы – самоотверженные люди, настоящие патриоты. Кстати, младшую дочку Веронику я назвала в честь Вики Цыгановой (при крещении-то она Вероника).
Андрей Рублев и душа Вероники
У меня есть 18-летний сын, а о второй беременности я узнала под рублевской «Троицей». Пришла семь лет назад в Третьяковку и обомлела. Здесь, оказывается, огромный зал древнерусской живописи. В тот день мне вообще повезло. Экскурсовод – беременная женщина в желтой кофточке из ангоры, похожая на хорошенького цыпленка, – была великолепным рассказчиком. Она говорила об Андрее Рублеве так, словно художник находится среди нас и сейчас заканчивает свою «Троицу». Я настолько реально это себе представила, что мурашки побежали по телу, голова закружилась, и я опустилась на диванчик. Cидела, успокаивалась, а когда пришла в себя, поняла, что беременна. А еще я осознала, что в момент рассказа об Андрее Рублеве в моего пока еще не рожденного ребенка вошла душа. Современники Рублева были уверены, что его иконы «дымом писаны», это чувствуется до сих пор!..
- Источник:
- Владимир Щекалов
Дедушка расписался на Рейхстаге
Прерванное звено веры в нашей семье восстановил дедушка Николай Петрович Попов. Он прошел всю войну, расписался на Рейхстаге, а затем служил в алтаре пономарем. Мой брат Сергей Попов работает в Москве. Он увлечен историей, недавно выпустил книжку о русском военном костюме армии Александра I. Сергей боготворит этого императора. Папа мой – инженер-строитель, для себя он, конечно, рисовал, а вот по мами ной линии в нашем роду случились настоящие художники. Сейчас меня пригласили трудиться в наш главный белгородский собор – Преображенский, и на заказчиков я работаю редко. Но попросили написать икону для православного садика – взялась с радостью. Недавно стала изучать ноты. Пианино в моей квартире долгое время служило подставкой под незавершенные картины, а теперь, надеюсь, все изменится.
После Пасхи обязательно снова начну занятия бегом. Устаю долго сидеть и выхожу на школьный двор. В прошлом году поставила личный рекорд – 17 кругов нарезала.
