Личные вещи…

В конце ноября крупнейший французский аукционный дом Drouot выставит на торги личные вещи знаменитой актрисы Марины Влади, среди которых последнее стихотворение Владимира Высоцкого, написанное на проездном билете (предварительная оценка лота – от €10 тыс. до €15 тыс.), и посмертная бронзовая маска поэта (стартовая цена – от €30 тыс. до €50 тыс.). Имеет ли право вдова Владимира Высоцкого так распорядиться наследием? 77-летная женщина переживает сейчас не лучшие времена и продает свой загородный дом, где провела четверть века, а маленькая квартира в Париже, где она намерена поселиться, нажитого добра вместить не сможет.

Вот как прокомментировала эту ситуацию сама актриса: «Я не хочу оправдываться – это мои личные вещи. И кто имеет право меня судить? Расстаюсь с драгоценностями, картинами, скульптурами, книгами – всего 150 предметов. Дело не только в деньгах, я собираюсь изменить свою жизнь. А если кто-то интересуется, пусть читает мою книгу «Владимир, или Прерванный полет». …Конечно, он губил себя сильно… И, когда писал последнюю поэму, говорил: «Я жив, двенадцать лет тобой и Господом храним». Володя был уверен, что я его спасала, без меня он бы умер гораздо раньше – в 30 у него лопнула вена в горле. Я его лечила, держала, находила… В 1967 году я приехала в Москву, и меня пригласили к Любимову на репетицию «Пугачева», где Володя играл Хлопушу. Как и весь зал, я была потрясена силой, отчаянием и необыкновенным голосом актера: «Проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!»

Это просто удивительно. Русский язык, сопровождавший меня все детство, и главное – тембр Высоцкого, напоминавший мне отца. Поэтому я сразу испытала очень сильные чувства...» Вспоминая один из эпизодов совместной жизни с Высоцким, Влади рассказывает: «Меня в Париже обокрали. Унесли драгоценности, меховые манто. Я позвонила Володе и говорю: «Все, у меня нет шубы! У меня больше ничего нет!» Он связался с друзьями, те попросили знакомых охотников, и в Москву, где я тогда снималась, мне привезли 35 соболиных шкур. Всю комнату завалили, но это было прекрасное зрелище. Я взяла эти шкурки, положила в чемодан, а через какое-то время открыла и увидела, что червяки (шкуры были необработанные) их съели. Лишь четыре осталось, но и те сгорели при пожаре моей гостиницы в Ленинграде. Я тогда все бросила в номере и прыгнула с седьмого этажа на руки пожарных»

Андрей Соколов: «Я дружу с Мариной Влади долгие годы. Последний раз мы общались по не очень приятному поводу. В суде защищали ее честь и достоинство от нападок одной желтой газетенки и победили. Я считаю, Марина вольна распоряжаться своим имуществом. Тем более несколько лет назад она безвозмездно передала Росгосархиву литературы и искусства много документов, связанных с Высоцким… Их союз, химия этих двух людей, продолжает волновать сердца. И если бы этого не было, они, наверное, и не встретились. А что касается аукциона, надо бросить клич, собрать деньги и выкупить все что можно для музея Высоцкого. Знаю, его директор, сын Владимира Семеновича – Никита, будет со мной солидарен».

Андрей Ургант: «Не мне судить таких людей. Я лишь горжусь и благодарю судьбу, что я родился у такой мамы, которая дружила и с Владимиром Высоцким. Он часто бывал у нас в гостях, Марину приводил. Она без макияжа, но всегда блистательная. Хохотала, курила длинную сигарету и говорила: «Мне 35 лет». После института я даже снимался с ней в одном фильме и как продюсер привозил ее спектакли в Петербург. Большая для меня честь. А Высоцкий, что бы ни пел, всегда про любовь! Помню, матушка моя, Нина Николаевна Ургант, говорила: «Володя, что ты кричишь? Ты так громко орешь, ужас! Но все собираются во дворе, слушают, даже собака сидит, тебя слушает».

Людмила Абрамова, бывшая жена Владимира Высоцкого: «Не вижу причин для волнений. Марина отдает на аукцион те вещи, которые ей принадлежат. И последнее стихотворение, заявленное там, – произведение, безусловно, замечательное, но ведь оно уже тысячекратно опубликовано. Кто же волнуется по поводу посмертной маски Высоцкого, то у нас в музее она есть, пусть и гипсовая. По просьбе Юрия Любимова первый сценограф «Таганки» Юрий Васильев, прекрасно знавший и любивший Володю, отлил экземпляр для Марины Влади, Валерия Золотухина, а третий – авторский – оставил себе и, умирая, завещал передать мне. Интерес к Высоцкому должен держаться не на Марининых поступках или подробностях его частной жизни, а на значительности творчества Владимира Семеновича. Чтобы подумать о нем, узнать что-то интересное, достаточно прийти в наш музей. Жаль, в последнее время я там не работаю. Общественный транспорт выматывает, а на такси ездить дорого».