- Источник:
- Светлана Солопчук
А нна Николаевна Шатилова – самый известный диктор, королева Центрального телевидения и мой учитель в профессии – сидит напротив меня и плачет. «Отец ушел на фронт в самом начале войны, когда мне было два года. Их погрузили в эшелон на Белорусском вокзале, а через два месяца под Вязьмой эти необстрелянные ребята попали в настоящую мясорубку. Я прочитала, что тогда немцы взяли в плен почти 700 тысяч (!) наших солдат. Мама получила письмо от командования: «Ваш муж Николай Иванович Панкин пропал без вести», но она ждала его, верила, что жив, до своего последнего часа…»
9 мая 2002 года на Поклонной горе – а трансляцию торжеств и парадов Победы без Анны Шатиловой и Игоря Кириллова представить невозможно – к Анне Николаевне подошел ее бывший телевизионный начальник Вячеслав Иванович Брагин и поинтересовался, почему она печальная, ведь такой великий праздник. Она ответила, что 9 Мая всегда грустит, потому что в 1941-м пропал без вести ее отец. Брагин посоветовал заполнить анкету и передать Лапову Николаю Ивановичу из Военного архива. «Я вздрогнула, Андрей, потому что именно так звали моего отца». Через неделю в квартире Шатиловой раздался звонок из фонда «Народная память» (низкий поклон Надежде Александровне Пивоваровой): «Мы нашли вашего отца. Он скончался в 1943 году в концентрационном лагере Цайтхайн в Германии».
Несколько дней спустя Анна Николаевна села в поезд «Москва – Берлин», а потом немецкие поисковики отвезли ее за 100 километров от Лейпцига, где близ маленького городка Риза в Саксонии она увидела огромное поле, обнесенное колышками с проволокой. «Ни табличек, ни рядов, бескрайний участок саксонской земли, а в ней мой папа… » Потом Шатиловой расскажут, что здесь лежат более 30 тысяч советских солдат, скончавшихся от голода, истощения, тифа. В первый год основания Цайтхайна, а он просуществовал с 1941 по 1945-й, не было даже бараков, военнопленные жили под открытым небом или вырывали себе землянки. Воды не было, пили из луж. «Я встала на краю этого поля, развернула платочек с землей, которую взяла на могиле мамы, и рассыпала вокруг, потом наклонилась, собрала в тот же платок горсть немецкой земли… Когда мы отъезжали, у меня и у немцев было такое тягостное ощущение, что все замолчали, и вдруг видим – перед нашей машиной, прямо по центру, скачет маленькая птичка. Она словно провожала нас, и я подумала: может быть, это душа моего папы радуется, что мы наконец встретились… Еще я помню ямы по краям дороги к тому полю. Мне объяснили: это бывшие могилы. Помимо наших в концлагере Цайтхайн умерли 900 иностранных военнопленных (итальянцев, французов, сербов), останки каждого солдата опознали и перезахоронили на родине».
Анна Николаевна рассказывает, что до войны ее отец работал мастером на знаменитой Шиховской фабрике музыкальных инструментов под Звенигородом, говорит, что муж ее родной сестры Марии Борис Иванович Пяткин 16-летним мальчиком дошел до Берлина, а после Победы три года помогал там налаживать телефонную связь советских армейских служб. «Помню, в 90-х устанавливали ветеранам домашние телефоны, а про Бориса, он у нас скромный человек, забыли. Я возмутилась, всех на ноги подняла. 88 лет в этом году Борису Ивановичу, но он молодец, держится по-гвардейски…» А еще она говорит, что благодаря фонду «Саксонские мемориалы» и Народному союзу Германии по уходу за воинскими захоронениями удалось установить личности пяти тысяч наших солдат, умерших в Цайтхайне. Остальные лежат там безымянными, а во многих российских семьях все еще ждут пропавших без вести отцов, братьев, дедов, прадедов…
