Правнук Василия Шукшина пока живет без имени

Правнук Василия Шукшина тихо посапывает в комфортабельной переноске. Маленький богатырь (вес – 4 кг, рост – 54 см) и не подозревает, какие нешуточные страсти разгорелись еще до его рождения.

Жительница Барнаула, 19-летняя Фрея Зильберг, познакомилась со своим ровесником, москвичом Макаром Касаткиным, в Интернете. Молодые люди сначала переписывались, а потом и съехались. Роман разгорался, они были счастливы, а факт, что Макар является внуком Василия Шукшина (Фрея узнала об этом лишь через несколько месяцев), молодую сибирячку почти не занимал. Ни книг, ни фильмов знаменитого дедушки своего возлюбленного она не видела. Все рухнуло в тот момент, когда, съездив в родной город, девушка вернулась и сообщила, что беременна. Точнее, Макару она написала об этом, еще будучи в Барнауле, а уже в Москве ее ожидала совсем не та встреча, на которую она рассчитывала. Спустя пару месяцев стало еще хуже.

В какой-то момент она не выдержала и написала заявление в полицию. Жених не только занимается рукоприкладством, но и торгует наркотиками, рассказала представителям правопорядка девушка. После этого Макар пропал, сменив все свои номера, а его мама, актриса Мария Шукшина, на звонки не отвечала и, судя по всему, не то что о внуке, даже о существовании Фреи слышать не хотела. В единственном комментарии, который позволила себе тогда еще бабушка только одного внука (четыре года назад ее дочь Анна пополнила клан Шукшиных), она сообщила огорошенным происходящим поклонникам, что сама не ожидала такого поворота событий. «Но сейчас идет проверка в полиции. Как только станут известны результаты, сразу сообщу. До оглашения результатов все считается домыслами (мягко говоря)», – написала актриса.

Фрея с любовью смотрит на спящего сынишку: «Отхожу куда-то, всегда волнуюсь, как он там, не плачет? Все же я очень хочу достучаться до Шукшиных. Ведь это не только мой ребенок, но и их родная кровь тоже».

Эта красивая брюнетка, разумеется, не ангел. В 13 лет она забеременела, но потом отдала дочь на попечение матери, с которой отношения не поддерживает. Но, выписываясь с сынишкой из московского роддома, она страстно желала одного: пусть ее не встретят с цветами и шарами, но чтобы новые родственники хотя бы позвонили. Единственным человеком, который откликнулся, стала сестра ее упорно молчащей потенциальной свекрови.

Крепко обняв Фрею, двоюродная бабушка вытирает набегающие слезы, а потом, улыбаясь, разглядывает своего месячного внука: «Знаете, почему моего племянника так назвали? В честь нашего дедушки, Макара Леонтьевича. Может, дадим мальчику имя Леонтий? Красиво звучит – Леонтий Макарович». «Да и Василий, как звали прадедушку, тоже неплохо», – предлагаю я. Фрея об имени сына пока раздумывает, но, похоже, оба варианта ей нравятся. Она рассказывает мне и Ольге, что в этот раз основательно подошла к родительству, собрав даже небольшую библиотеку по воспитанию. Удивляется, сколько уже вещей у малыша: «Знакомые, спасибо, откликнулись. Кто-то на вырост передал одежду». Обвинять Фрею в корысти сложно, она говорит, что от Шукшиных хочет лишь эмоциональной, семейной поддержки. «Когда я пойду работать, трудностей прибавится, и если они помогут мне с няней, буду очень благодарна. Но даже если Макар и Мария Васильевна останутся равнодушны к судьбе своего сына и внука, я всегда буду рядом, малыш сможет на меня положиться».