Преступление и наказание

Замечу сразу, в отличие от Родиона Раскольникова сельский учитель Илья Фарбер никого не убивал. Приехав из Москвы в глухую деревню Мошенка Тверской области, где некоторые восьмиклассники читать умели лишь по слогам, он преподавал музыку, рисование и литературу. Потом возглавил разваливающийся Дом культуры. Год назад затеял там ремонт, но, не сумев договориться с подрядчиками, был обвинен в получении взятки и осужден. Внимание! За слабодоказанные триста тысяч рублей Илье Фарберу присудили 7 лет колонии строгого режима и штраф в три миллиона.

Первоначально вообще давали восемь лет, но неделю назад приговор «смягчили». Приведу лишь несколько примеров соразмерности преступления и наказания. Краснодарский чиновник Дмитрий Пугачев, обокравший страну на 25 миллионов рублей, «заработал» два года… условно. За получение взятки в особо крупном размере московскому управленцу Назипу Абдуллаеву тоже присудили условный срок. Почему в случае с Ильей Фарбером все оказалось иначе, и он уже два года находится в СИЗО?

– В Тверском суде, вынесшем такой жестокий приговор, видимо, закрыли глаза на прецедентное право, – объясняет мне член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Ирина Хакамада. – Судья не имеет права руководствоваться лишь статьей УК, а должен рассматривать все аналогичные случаи. А если он принимает решение субъективно, это может свидетельствовать, что перед нами заказная схема по отмыванию денег. Недаром с ремонтом клуба, в который по неопытности ввязался Фарбер, вышла такая неразбериха, и подрядчик, выложив 2,5 миллиона из своего кармана, собирался восполнить их за счет бюджетных средств. И посмотрите, в каком состоянии, я уж не говорю о затянутых сроках, сдан этот клуб. Потолок уже обваливается, стены без утеплителя. Требуется особая прокурорская проверка таких ремонтников.

Мама Ильи Фарбера, Елена Николаевна, рассказала мне, что месяц спустя после ареста сына местное УФСБ взялось за ее 19-летнего внука: «Прижигали Петру руки сигаретой, у него остался шрам. Били электрошокером». Какое отношение к делу сельского учителя имеют сотрудники службы безопасности, я у нее не спрашиваю. Ходят слухи, что последняя любовь Ильи Фарбера, глава сельской администрации Любовь Валеева, раньше встречалась с сотрудником ФСБ, который решил отомстить сопернику. Между прочим, когда Петр Фарбер, протестуя против несправедливого приговора отцу, вышел на Красную площадь, родной сын Валеевой Роман был рядом с ним. Ученики Ильи Фарбера вспоминают, как на уроке рисования учитель дарил им их портреты (Фарбер получил художественное образование), а на музыке брал в руки гитару и пел свои песни. Приносил в класс необыкновенные книги, которые они читали и разбирали вместе. Даже после того, как их учитель попал в ДТП и повредил позвоночник, он ребят не оставил, а попросил разрешения не стоять во время урока, а лежать на учительском столе. Кстати, уже в СИЗО сыну разрешили передать отцу деревянный щит, на котором он спит. И с белой холщовой рубахой, с характерно отрезанной горловиной, сшитой его учениками, Илья тоже не расстается. На суде в своем последнем слове Илья Фарбер сказал, что нерадивые прокуроры и судьи – это недоученные кем-то дети. А каждый из нас может вспомнить в жизни лишь нескольких педагогов, о которых хочется говорить с придыханием. Невероятно, но в камере, где сидит сельский учитель, никто не курит и не сквернословит. А когда друзья интересуются, как ему это удалось, отвечает: «Я же и тут учительствую. Пусть попробуют».