С Григорием Лепсом мы встретились на террасе его продюсерского центра в Подмосковье. Похудевший, посвежевший и… все время в работе: на столе ноутбук, телефон не умолкает — все творческие вопросы певец контролирует лично: будь то бандана для выступления или список песен.
Сегодня, 15 июля, артисту предстоит взять новую высоту — 50-тысячные «Лужники». Сольников на стадионе в его карьере еще не было, поэтому, наверно, присутствует легкое волнение. Хотя, глядя на Лепса на сцене, — стремительного, резкого, настоящего терминатора, кажется, что такая эмоция ему просто несвойственна.
За минувший год в жизни юбиляра произошли большие перемены — минус 20 лет семейной жизни, оставшихся позади после развода, минус 20 килограммов чистого веса, сброшенных силой воли. В прошлом остались и вредные привычки — даже курит артист в четыре раза меньше, чем раньше. «Мы к ним еще вернемся, я в этом уверен», — смеется Григорий в ответ на комплимент по поводу ЗОЖ.
А характер, кстати, претерпел изменения? Со стороны вы кажетесь непробиваемым, таинственным, закрытым. Обычно такие люди очень переживающие, ранимые…
Переживаю еще как, все время ранен! Это кажущееся ощущение бесшабашности, хоть она и присутствует в той или иной мере. Я довольно вспыльчив, но очень быстро отходчив. Наверно, ранимый, о себе сложно говорить. Когда люди смотрят на тебя со стороны, то они видят и чувствуют все иначе, особенно женский род. У прекрасной половины другое восприятие, они видят мужчин насквозь.
Довольны собой сейчас? Почему решили так кардинально измениться? Помню, как на фестивале «Жара», еще до пандемии, вы говорили, что поспорили на крупную сумму — мол, распрощаетесь на год с алкоголем. Увлеклись и решили добиться совершенства?
Я просто захотел похудеть до состояния 25-летней давности. Так легче работать, легче дышать, легче двигаться по сцене. Да и давление меньше беспокоит, в моем возрасте это важно. Плавание и физкультура в спортзале у меня как «Отче наш», надо поддерживать форму. Состоянием своего голоса тоже доволен, хотя, конечно, это и не то, как я пел 20 лет назад. Слава Богу, мне по-прежнему интересна та музыка, которой занимаюсь, но и в ней тоже произошли некоторые перемены, что будет понятно по новым трекам. В первую очередь, они коснулись отношения к звуку. Нет, рок-н-ролл остался, и в голосе, и в подаче. Это ведь не стиль, а способ донесения, — можно и романс сделать рок-н-ролльным. Я и сам очень часто переделываю старые произведения, когда мне уже не нравится, как они звучат.
Гардероб вы наверняка тоже обновили. Причем, говорите, что ничего в моде не смыслите, но при этом очень стильно одеты, особенно последние годы. Сами подбираете вещи?
Да в целом ничего такого, ну, купил десяток модных пиджаков у дизайнера, которого люблю. Стилистов никаких нет, здесь мне никто не подсказывает. Я всю свою жизнь делал выбор сам — и касаемо песен, и в случае с одеждой. Нравится — беру, вне зависимости от бренда, мастера, цены, известности автора. Гардероб у меня достаточно большой, но не скажу, что безумный. В плане стиля никогда ни на кого не смотрел, хотя многие наши артисты очень хорошо одеваются, со вкусом. Молодежь, правда, по-разному, у них свой хайп, но пусть делают, что хотят — главное, чтобы были нормальными людьми. Это гораздо сложнее, чем красиво нарядиться.
У вас был длинный путь к успеху, такой затяжной прыжок из кабаков в залы-тысячники, дворцы спорта. Сносило крышу от успеха? Ловили себя на том, что уходите в пике?
Разве что только после трех бутылок виски. В остальном — никогда не замечал. Да, гулянки всегда присутствуют, мы же живые люди, почему бы не погулять. Я не могу понять людей, которые меня за это осуждают. Странные. Вот — гуляет, вот — пьет. А кто в нашей стране не гуляет и не пьет? Покажите пальцем! Если есть такие люди, честь им и хвала, я перед ними преклоняюсь. Но при этом «кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет», понимаете. Я за один год своей «пьяной жизни», так сказать, могу принести людям больше счастья и улыбок, положительных эмоций, чем они за всю свою трезвую жизнь. Так что мне себя упрекнуть не в чем, а они пускай об этом подумают. Я, алкоголик, могу пройти 50-70 километров пешком. Если они смогут повторить, сниму шляпу, а, может быть, и скальп. Лежа на диване и попивая пиво, отращивая себе животы, они еще умудряются меня в чем-то осуждать.
Вы сначала к 50, а потом к 55 годам собирались прийти к тому, чтобы петь только тогда, когда хочется, а не потому что надо. Сейчас вам 60, но вы по-прежнему активно выступаете. Все еще хочется или надо?
Я и сейчас хочу так делать, но пока не получается. По-прежнему НАДО и, думаю, так будет еще довольно долго. Сколько смогу, скажем так, насколько еще хватит пороха, насколько выдержат голосовые связки, насколько буду востребован и интересен людям.
Незадолго до юбилея вы поставили новый рекорд по ходьбе — прошли символичные 60 км. Давно наблюдаю за этими вашими марш-бросками. Однажды так вдохновилась, что сама прошла пешком от Шаболовки до Бутово — 32 км.
Ну и как вам?
Отмывалась долго.
Есть такое. Пыль, мозоли с непривычки. Это у меня разовые акции, чтобы самому себе доказать — я могу. 40 км по Сочи, 50 — по Форте-дей-Марми, теперь вот 60. Могу и больше, наверно, но это такой, как бы это сказать, кич что ли. Хочу — пройду, хочу — нет, это не значит, что я какой-то выдающийся ходун. Или ходок. Бывает настроение, чтобы проверить организм на прочность.
Вообще на сколько лет себя ощущаете?
В душе мне всегда не больше 20! Хотя биологические часы обмануть довольно сложно.
В какой период жизни к вам стало прирастать отчество? Кого-то по имени зовут до старости, а вы Григорий Викторович давненько.
(Смеется) Даже не знаю, если честно, почему ко мне так люди относятся, люблю, когда меня называют просто Гриша.
Как сейчас расслабляетесь? Чем заменили то, что исключили, так сказать?
Героином! (смеется) Шучу, конечно. Да никак особо, я все время в работе. В бильярд раньше играл, сейчас уже реже. Потому что длинные гастроли практически отсутствуют, а туда я всегда брал с собой тренеров, чемпионов мира, все время занимался, мне это было интересно. Мне и сейчас интересно, просто все меньше и меньше возможностей. Если фильмы, то я киноман, смотрю много разных — хороших и плохих, люблю документальное кино. Со старшей дочерью Ингой захаживаем частенько в театр, в том числе на балет, в оперу. Подобный досуг в моей жизни появился недавно, хотя я давно хотел. Надо как-то культурно развиваться, тем более испытываешь совсем другие ощущения, нежели, когда смотришь постановку по телевидению. Начинаешь понимать уровень профессионализма людей, которые это исполняют.
На что вы любите тратить деньги, чтобы именно в удовольствие?
На детей, на зарплату сотрудникам своего продюсерского центра, делаю аранжировки, покупаю песни, помогаю людям в меру своих сил. А что на себя... Нет-нет, да куплю какие-нибудь джинсы и туфли, почему нет.
Очки больше не собираете?
Да куда уже. Накупил сдуру 400 штук, теперь что с ними делать! Ношу. У меня есть небольшая фирма, которая делает золотые очки, так я их раздариваю. Пол шоу-бизнеса в них ходит.
Говорят, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Вы разделяете смысл этой поговорки?
Сложно сказать. А вы что, считаете меня великим? Я — нет.
Поговорка такая — из песни слов не выкинешь.
Не знаю. У меня была великая женщина. Теперь нет...
Давайте заменим на «успешным». Каким женщинам вы благодарны за свою счастливую судьбу?
Матери благодарен, в первую очередь, она подарила мне жизнь, всегда была рядом в трудные моменты, спасала меня. Бывшей жене — за лучшие годы, которые мы провели вместе. И еще проведем.
Не исключаете, что сможете еще помириться с Анной?
Очень сомневаюсь. Но мы цивилизованные люди, сохраняем хорошие отношения, продолжаем вместе воспитывать троих детей. Я всегда буду помогать, это обязанность настоящего мужчины.
Почему так получилось, что вы развелись? Вы ведь были идеальной парой.
Виноват в этом только один человек — я сам. И, конечно, сожалею о произошедшем.
Кто-то говорил, что, когда вам плохо, вы звоните маме, даже не друзьям.
Мне часто бывает плохо, и в такие моменты звонить особо никому и не хочется.
Часто Натэллу Семеновну навещаете в Сочи? Как ее здоровье?
Все в порядке, спасибо. В Сочи ей хорошо, сестра моя тоже там: купил матери квартиру совсем рядышком, чтобы Этери за ней присматривала. Все-таки она уже в сильно преклонном возрасте. Не часто, но и сам бываю, вижусь с родными, недавно как раз приезжал с концертами.
Кого еще назвали бы из тех, кто повлиял на вашу карьеру, вел по жизни?
Ирина Александровна Аллегрова немало мне помогла, Алла Борисовна. Я благодарен массе музыкантов, которые давали правильные грамотные советы, многих из которых уже нет в живых. Евгению Кобылянскому отдельное спасибо. Я же не вылупился сам по себе, а учился, слушал, пытался понять, что мне втолковывают. Потому что моя голова тогда была абсолютно пуста.
Сейчас шоу-бизнес, да и вообще общество разделилось на два лагеря в связи с последними событиями. Вы свою позицию обозначили. А как относитесь к тем, кто уехал. Среди них ведь есть и легенды — Алла Борисовна, символ страны. Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич... Смогут они вернуться, простят их люди?
Ну уехали, женщина отдыхает, что в этом такого. Понимаете, у людей короткая память. Те, кого вы перечислили, это великие люди для нашей страны. То, что они имеют свое мнение, — ради Бога. Почему они не должны его иметь? Не знаю, как будет дальше. Я не провидец, не пророк. Да и что им прощать?
Люди воспринимают их поведение как предательство.
Я не разделяю такую точку зрения. Знаете, когда Наполеон въезжал в Вену, после Аустерлица, когда разбил практически всех, с ним рядом на лошади ехал Мюрат. Встречали победителей громко, бросали цветы под ноги, все были в шоке. И Мюрат спрашивает: «Почему вы не приветствуете толпу? Они вас так любят!» На что Наполеон ответил: «Точно так же они будут ликовать, когда меня поведут на эшафот». Сегодня тебе благодарны и кланяются в ножки, а завтра — кардинально меняют свое мнение. Такое может произойти с каждым, в том числе и с вашим покорным слугой. Тут тонкая грань.
Тем не менее, вы в ком-то разочаровались за последнее время?
Нет, существует же музыкальная этика. Даже те люди, которые меня оскорбляли за то, что я посещаю Донбасс, мои украинские коллеги, я к ним абсолютно спокойно отношусь, я их понимаю. Неизвестно, как бы сам повел себя на их месте — может, точно так же, а, может, и еще хуже.
Вы не носили в коронавирус особо маску, недавно ездили на Донбасс, где очень неспокойно. Вы вообще чего-то боитесь?
Страшно, конечно, я же не идиот, хотя и шизофреник. Всем страшно, всякое может случиться. Но, как говорится, работаем для страны и для людей, которые в ней живут. Не я один езжу, масса людей: артистов, журналистов. Некоторые там гибнут. Никакого героизма в этом нет, я по крайней мере его не вижу. Те, кто не хочет — не едут, их тоже за это нельзя осуждать, на мой взгляд. Смерти все боятся, конечно, страшно умереть… молодым (смеется). Когда еще столько можешь музыки хорошей записать, добрых дел сделать.
У вас четверо детей разных возрастов, которые растут в довольно сложном мире, в большом городе. Бывает за них страшно, что кто-то обидит?
Думаю, всем родителям бывает страшно, но я пытаюсь их максимально от всех опасностей оградить. И, надеюсь, дочери и сын сами смогут в случае чего за себя постоять. К тому же всегда либо я рядом, либо ребята, которые со мной работают. Одних стараюсь не отпускать, да и ходят они куда-то в крайней степени редко. Тусовки старшей дочери не запрещаю, но и не особо-то разрешаю — Ева всегда спрашивает разрешения и говорит, куда едет. Молодежи нужно тусоваться, куда-то ходить. Меня в 20 лет вообще сложно было дома застать. Я, правда, все-таки парень, а тут девушка, поэтому немного по-другому.
Вы наблюдаете за подрастающим поколением — Тиктокерами, блогерами?
Практически нет. Мало того, я вообще мало слушаю музыку. Только свою и только в машине — анализирую, где нужно добавить, где убрать.
А как поживает ваш продюсерский центр?
Он работает, но сейчас у меня практически не осталось артистов. В некоторой степени только Саша Панайотов и мои дети — Cosmos Girls. Остальные ушли в свободное плавание, так как они выполнили свои обязательства, я — свои: ребята получили готовые альбомы, я за все это заплатил. А дальше — уже сами. Новых набирать пока не собираюсь, сейчас время немножечко не то. Не закрываюсь как продюсер, но и ничего для этого особо не делаю, не предпринимаю никаких шагов, потому что не вижу человека, который способен меня чем-то зацепить. Наверняка такой есть, просто пока не попался мне на глаза.
Тем не менее, у вас есть дуэты с молодыми звездами, с Ваней Дмитриенко, например.
Это прекрасный талантливейший молодой музыкант. Я даже не могу понять, откуда у него это! Видимо, дар. Песни льются как из рога изобилия. Очень хотел бы, чтобы это продлилось довольно долго — пускай всю свою жизнь Ваня будет писать музыку. Пока я не вижу спадов в его творчестве, слежу за ним уже 2-3 года. А ведь парню всего 16 лет. Мы хорошо знакомы, и пока он меня только удивляет. Масса людей высокого уровня. Мот, Крид — замечательные ребята с интересным подходом к музыке. Их тех, кто чуть постарше, тот же Тимати — сам блестяще читает, хорошо звучит коллектив. Это дорогого стоит.
А в дочери Еве вы видите потенциал? Старшую, Ингу, вы как-то затормозили на самом старте.
Ева поет нормально — ей нравится, мне нравится, особенно последние их опусы очень неплохо слушаются. Поэтому, думаю, у них есть будущее, работа не останавливается: девочки все время что-то пишут, репетируют, вот Ева пошла как раз на урок вокала. Главное — заниматься. У нас это называется «пятая точка». Когда сидишь и занимаешься. Инга же по профессии своей искусствовед, у нее сейчас тоже есть несколько интересных проектов, которые будем реализовывать. Я с удовольствием ей помогаю, посмотрим, что выйдет. Опять же это капиталовложения, а время сейчас не очень веселое.
Вы ведь известный ценитель икон, собрали большую коллекцию. Продолжаете ее пополнять?
Сейчас уже нет. Более того, хочу с ней проститься и постараться продать. Пришло время: это все-таки довольно большая ответственность иметь такое количество икон, это в каком-то смысле давит на тебя. 27 лет назад появилась первая, я стал покупать те, что мне нравятся, в том числе на аукционах, интересовался. Последнюю приобрел буквально около года назад, но, думаю, пора нам расставаться. Я оставлю себе несколько произведений наиболее значимых для меня, те, которые ребята мне дарили от чистого сердца, они очень дороги мне — как с финансовой точки зрения, так и с точки зрения подарка. У любого верующего человека должны быть дома иконы — немного, но должны.
У вас есть несколько бизнесов — оптика, украшения, рестораны. Готовите себе почву, если вдруг захотите уйти со сцены?
Да, но идет медленно. Тем более, пока я не собираюсь завершать карьеру артиста. Может, меня еще хватит на пять лет, может, на семь, а может — на два года. Завтра стрельнет что-нибудь, и я брошу. Пора дать дорогу молодым, они должны рвать, пока мотивированы, голодны до славы и денег. Пусть добиваются!
На репетиции концерта обратила внимание, что вы перебили татуировку на груди.
Вообще сейчас я пытаюсь ее свести. Это были барабаны, я же барабанщик. Тату сделал еще в армии — теперь пытаюсь избавиться, так как некрасиво уже стало, со временем поблекло. Сначала мы ее сотрем, насколько сможем, а на ее месте сделаем новую.
Что теперь будет?
Да набью такую же, только лучше. Я вообще не оригинальный человек.
А слово «хороший» могли бы к себе отнести?
Надеюсь, но сам я не могу себя судить, оценивать. Я люблю свой дом, своих детей, вообще люблю людей. Не всегда это проявляется в делах — некоторые мои поступки звериные, некоторые мои поступки недостойные. Но я же живой человек, все допускают ошибки. Потом идут извинения, сожаления и так далее. Считаю большим мужеством, когда сделал что-то не то, найти человека и извиниться перед ним. Вообще оставаться человеком очень и очень сложно.
Фото: пресс-служба, АГН Москва, Legion Media, соцсети, Ольга Плетенева
