Сын Игоря Кваши: «Говорю с папой как с совестью»

Актеру и ведущему «Жди меня» 4 февраля исполнилось бы 85. Игоря Владимировича не стало в августе 2012-го, он скончался в реанимации из-за проблем с сердцем. До последнего вздоха рядом с ним была жена Татьяна Семеновна. Она недолго прожила без любимого – ушла через два с половиной года. До конца дней супруга так и не смогла привыкнуть, что Игоря больше нет – у нее даже не хватило духа снять с безымянного пальца правой руки и надеть на левую кольцо, подаренное в день свадьбы.

«Сложная профессия»

Мама так и не переехала к вам в Переделкино, предпочитая оставаться в их с Игорем Владимировичем квартире…

Да, говорила, что ей так удобнее, мол, в Москве привычнее, она была под присмотром – последние годы с родителями жила помощница по хозяйству. Я не настаивал на переезде, понимал, что права. Понадобься, например, врач, к нам в деревню он мог бы попросту не добраться. У меня пять лет назад была почечная колика, дикие боли. Несколько часов прождали скорую, но медики так и не соизволили появиться.

Часто с детьми бывали у нее в гостях?

Я да, Настя и Миша реже. Дочери 26, она эколог. Живет в Венгрии, пишет диссертацию в Центрально-Европейском университете. Замуж пока не вышла, хотя мы с супругой все время пытаемся ее убедить: пора подумать о личной жизни. Но Настя отвечает, что еще не готова к браку… Мише 22, учится в магистратуре, будет экономистом. Никто из нас по стопам папы не пошел, да он и не хотел. Говорил, что это сложная профессия, в которой многое зависит не от твоих стараний, а от стечения обстоятельств.

Какие черты отца видите в себе, в детях?

Когда-то я так же, как и он, любил гнуть свою линию. Папа был известным спорщиком, до последнего стоял на своем. А Настя и Миша почти ничего от дедушки не переняли. Это неудивительно – они ведь не жили с ним под одной крышей, а характер – вещь не врожденная, а приобретенная. Как только у нас с женой появился первый ребенок, мы переехали из родительской квартиры в Переделкино, на дачу. Мама с папой часто наведывались в гости, оставались на выходные. Бывало, даже жили пару-тройку недель, набирались сил на природе, вечерами сидели на веранде, им всегда было о чем поговорить. До сих пор, когда смотрю на диван и кресла, вспоминаю о них… Мы с семьей перебираться в родительскую квартиру не планируем – отвыкли от пробок, смога. Но жилье, конечно, не стоит заброшенное, я поддерживаю там все, как было при маме и папе.

«Потрясает ощущение, что ты больше не ребенок»

Игорь Владимирович был строгим отцом?

Не могу сказать, что он как-то особо воспитывал, говорил: вот это, Вова, делай, а это – нет. Просто папа был примером, не терпел лицемерия, не шел на компромиссы с Советской властью, что создавало проблемы: из-за него «Современник» не пускали на гастроли. А помалкивал бы, получал бы высокооплачиваемые роли, чаще бы снимался.

Последний год, когда болезнь уже не отпускала, как он жил?

Он не столько мучился от неполадок в организме, сколько от ощущения, что не может работать в прежнем ритме. Страдал, ведь приходилось отменять спектакли и съемки «Жди меня». Сидеть за столом в программе он еще мог, а вот передвигаться в студийных или сценических декорациях – уже с трудом. В передаче папу по-тихоньку начали заменять Михаилом Ефремовым, в «Останкино» мешками стали приходить письма: верните в программу Квашу. Народ не понимал, что он уже почти не в состоянии трудиться. Папа не расставался с ингалятором, за день мог использовать несколько штук. Но курить не бросал, хоть мы и воевали с ним. Отмахивался – мол, всего 6 сигарет в день. Мама возмущалась: «В таком состоянии, что 6, что 26 – все губительно!» Но ему ничего нельзя было запретить.

Приходилось ли вам после его ухода жалеть, что вы не успели что-то сделать, сказать?

О том, что не свозил их в Италию. За несколько месяцев до кончины папы я купил там дом, мечтал, чтобы родители в нем побывали. Жалею, что они не видят, как растут внуки. После смерти мамы и папы жизнь в корне изменилась. Вот это ощущение, что теперь ты за старшего, ты больше не ребенок – оно потрясает. Когда понимаешь, что не позвонишь за советом, моральной поддержкой, – это тяжело. Иногда мысленно говорю с папой. Точнее, размышляю, как бы он поступил в той или иной ситуации. Мне кажется, я к нему обращаюсь как к своей совести, когда встает вопрос, какую дорогу выбрать на перекрестке.

Четвертого февраля поедете на Троекуровское?

Да, хотя я и так время от времени навещаю могилу – живу неподалеку. В «Современник» заеду – там состоится вечер памяти папы, соберутся его друзья. Радует, что отца не забывают. Думаю, ему это очень приятно.