С Виктором Сухоруковым мы впервые встретились на «Кинотавре», лет так 7-8 назад. С его легкой руки, а точнее острого языка, у меня тогда появилось прозвище в журналистской тусовке. Помню, спросила у актера какую-то глупость, а тот, немного опешив, пошутил: «Как человек с таким библейским лицом может задавать такие дурацкие вопросы?» Библейское лицо. Прилипло намертво, коллеги вспоминают до сих пор.
Виктор Иванович, когда я рассказала ему этот случай, засмеялся: «И правда, как хорошо сказал! Я доволен!» Интервью с ним проходило по телефону, но я как будто побывала на спектакле — так страстно актер рассказывает о своей профессии, интересах, да и жизни в целом. А рассказать ему, действительно, есть о чем. Кого Сухоруков только не играл — это и легендарный Витя Багров в «Брате», и трагический царь Павел I в одноименной картине, и отец Филарет в «Острове», и еще десятки знаковых ролей. А сколько их в театре!
Сейчас же артист предстал в образе свирепого опричного воеводы Малюты Скуратова в исторической ленте «Грозный», премьера которой состоится сегодня на телеканале «Россия».
Виктор Иванович, эту роль вы уже играли в «Годунове», который показывали два года назад. И вы не единственный актер, кто как бы «переехал» со своим персонажем.
«Грозный» — это последний пазл в череде многосерийных фильмов. На съемках прошлой картины я встретился с режиссером Алексеем Андриановым, он мне предложил сыграть Скуратова в одной серии. Но там была функциональная работа — я знакомил Годунова с Грозным, выдавал его замуж за одну из своих дочек. И все, исчезал. А тут, стало быть, когда они затеяли большое полотно, меня снова позвали на роль Малюты. Я отказался, говорю: тут уже история основательная. А как Скуратов без лошади? Я на коня не сяду и даже близко не подойду.
Отказались, значит. Вы не любите этих животных или просто учиться не хотели?
Чтобы начинать ездить в седле, я уже слишком, скажем, взрослый. А во-вторых, да, действительно, по молодости, когда кобыла взбрыкнулась подо мной, больше я на них ни разу не залезал. Это мой выбор, и с мотоциклами та же история. Есть какие-то вещи такие: ну не сядет человек на шпагат в 65 лет. И мечтать не надо. А, если сядет, то уже не встанет, придется поднимать. А когда поднимут, он ноги обратно не сложит. В данном случае даже рисковать не хотел. Через какое-то время мне позвонили, мол, мы нашли выход. Я, конечно удивился. Но все сочинилось так, что, действительно, коней избежал. Умный человек заметит, как мой Малюта на телеге ездит, катался я вот таким образом.
Вы ведь и над характерами своих героев часто работаете, меняете их в лучшую сторону, «оправдываете» что ли...
За Скуратовым идет некий шлейф людоеда, зверя, чудовища, страшного человека, много о нем легенд, вплоть до того, что похоронили Малюту таким образом, что люди ходили и топтали его могилу своими ногами. Я искал объяснение его поведению. И нашел, — не с потолка взял, вычитал в сценарии. Спрашиваю: Леш (режиссер — прим. «СтарХита»), а почему он жестокий? А, может, он просто служака, верный во всем царю? Скуратов так говорит в кино: «Ты — помазанник Божий. А кто тебе служит, тоже будет близок к Богу на целое служение». И я решил играть человека, который до самозабвения, до смертельной удавки верит Грозному. Многие вещи как-то по-другому зазвучали: и беспощадность превратилась в преданность, жестокость — в честность своему делу, добросовестность. Это грандиозно. Когда был постпродакшн, и я пошел подчищать звук, гляжу на себя, думаю: «Ай да сукин сын, хорош Сухоруков! Большой, мощный, суровый, мужественный, богатырский. Я же в реальности-то маленький-плюгавенький. А тут сам на себя любовался и думал: какой красавец!
Вы масштаб, получается, любите в кино, размах?
Я люблю красоту художественного замысла. Однажды вот вышел из павильона спустя 14 часов непрерывных съемок: весь измочаленный, голова гудела от париков и бороды. На улице меня охватила прохлада… И на долю секунды я замер, даже пришлось тряхнуть головой: а где я нахожусь, куда попал? Проведя весь день в палатах Ивана Грозного, современный район немножко меня ошарашил. Думаю: вот это да, вот это афера. О таком кинематографе я мечтал, так его представлял. Сочинялась история, и когда нас поселили в эту историю, я испытал гордость за то, что имею к ней отношение. Даже стихи писал во время съемок, настолько меня это очаровало, воодушевило. И да, заранее знал, что будет успех. На экране, кто будет смотреть, увидит такое богатство эпохи. Хоть музей открывай рядом с Оружейной палатой. Правда, декорации, как мне сказали, придется ломать. Я растерялся: «Как ломать, надо немедленно создать из них какой-то городок, как «Диснейленд»!
Часть в конце, насколько я знаю, сожгли?
Да, но только один уголок. Внутри «Главкино» были построены целые кремлевские палаты. Все прорисовано до мелочей. Подоконник, который в кадре ни черта не разглядишь, а он весь резной и ажурный. Такая филигранность, такая честность, и это все придется уничтожить? Боже мой, думаю, зачем!
А какой помимо всего прочего в «Грозном» состав актерский. Одни звезды!
Ивана IV блистательно играет Саша Яценко, а во взрослом возрасте — Сергей Маковецкий. Работать было одно наслаждение! Вспомнилась история: когда снимался фильм «Остров», уже тогда Петр Мамонов и Павел Лунгин замышляли проект «Царь». И я тогда просил, мол, Павел Семенович, дайте мне попробовать сыграть Скуратова. А он: «Что, детей жрать любишь?» И в итоге не взял. Но все равно это желание меня доконало, нашло. И думаю, создатели «Грозного» не жалеют — я задачу реализовал. Детей при этом не ел. Есть при этом артисты, которые постоянно жалуются, что их не зовут, мол, кругом те же лица… На Сережу Безрукова в свое время бочку катили, на Сашу Петрова. Согласен, когда одних тиражируют, может быть, это и нечестно, и неправильно. Но зовут их за то, как они работают на площадке. Со свежим человеком зачастую намучаешься, а толком ничего не получится. Здесь же актеры, которых, действительно, любит камера.
Так, как ругали Петрова, и еще не закончили, не ругали, наверно, никого. Я, конечно, не критик, но в ряде фильмов заметно, что он там точно не ради искусства.
Провалился, как будто халтурит, это вы хотите сказать? Ну, бывает, схватил и рот порвался, все может быть. Я тут услышал интервью, где Саша заявил, мол, мечтает попасть куда-то там на Западный рынок. Вот это меня больше обожгло и обидело. Парень, когда-то ты шел по коридору с фотографиями и искал себе применение. Но, с другой стороны, если так пошла судьба, может быть, действительно, надо расширять диапазон своих желаний. Но лучше бы обратил внимание на качество исполнительства в своем огороде. Ты Россию преврати в Голливуд профессионализмом! Если же куда-то идти, там славы будет не больше, но деньги, наверно, другие. Но не в деньгах счастье, хотя они очень-очень нужны. У каждого, тем не менее, свой выбор.
Вы вот отказались когда-то. А вообще часто отклоняете коммерчески выгодные приглашения?
Я в 40 лет начал сниматься. Казалось бы, поздно (это привет тем, кто хочет куда-то далеко улететь), но были времена, когда и Алексею Герману отказывал, и Эльдару Рязанову. Никите Михалкову как-то отказал, за что тот на меня обиделся. Хотя считаю его великим русским режиссером и ценю то, что он делает. Но ведь отказал однажды — и не потому, что я такой весь из себя. Помню, читаю листок роли, а как тут играть, не знаю, не могу. Не буду. Но успел много что — уже за 130 названий. Другое дело — не всем горжусь и не всем дорожу. Есть истории, которые в принципе зря прожил и денег получил. А где-то и не получил — в 90-е годы и их не всегда платили. Но я разборчив, потому что репутация важна. Многие же хватаются, цепляются и думают, что как вознесутся, так ни один гаишник их не остановит, и все грехи простят. Есть у меня провалы? Есть. В последнее время набралась обойма картин, три-то точно, за которые стыдно. Как-то был разговор с режиссером одного фильма, сказал ему честно: «Не согласен с тем, что вы сделали. Поэтому будет вам успех, он весь ваш. Будет вам позор, — я к нему непричастен». Хотя не прав, причастен еще как. Но куда без неудач. И я беспокоюсь именно за такие вещи, а не за Голливуд.
А сами по телевизору что смотрите? Какое нынче настроение?
Как-то попал на семейное кино «От печали до радости» с Федей Добронравовым с сыновьями. Такая мелодрама хорошая, простенькая-простенькая, человечная-человечная. И очень талантливо сыграно. И я сидел, извините, немолодой человек, и приплакивал. То здесь комок в горле, то там слеза проскочит. То жалко, то наоборот хорошо. Не могу сказать, что часто смотрю сериалы, но, бывает, включаю узнать, какие актеры новые появились. Иногда попадаются фильмы, где мальчики и девочки на одно лицо. Почему-то девчонки стали агрессивнее, чем парни, почему-то появилось очень много оружия у всех — в трусах, за пазухой, на животе. Все бабы в пистолетах, понимаете! Потом я вдруг понял, что обязательно должна быть злодейка, девушка-чернавка. Только у Пушкина она была с яблочком наливным, а тут обязательно с какой-то подлостью, гадостью. Нечто такое вытворяет, что попадает в тюрьму, на нары. Проходит испытания, Аленушку жалко… Наблюдая сие, понимаю: деньги-то выделены, камера включена, специалисты есть… И все это на экране страны, а не деревни Моськино! Так старайтесь, ребята, и не говорите, что не хватило бюджета, сроки поджимали. Вы же профессионалы, черт возьми.
У вас у самого в пандемийный год работы меньше не стало?
Я продолжаю почти так же трудиться — в театре, в кино. У меня хороший период. Сейчас выходит «Грозный», в декабре — фильм «Огонь», где я сыграл веселую роль Акопыча, вертолетчика. Я там романс буду исполнять — Сухоруков запоет! На полке лежит готовый фильм Елены Николаевой – «Цыпленок жареный», где впервые в жизни играю любовника. Ира Пегова — моя пассия, буду с ней целоваться, танцевать, валяться в постели. Ну, красота же!
Как относитесь к ограничительным мерам и четвертованию театров до 25% зрителей?
Все сваливают на метро, но если его закроют, люди найдут другой пример для сравнения. Я и сам в нем езжу, бывает. Это же Москва, уже не город и не мегаполис, а страна в стране. Если говорить о 25%, конечно, грустно, но играть-то я все равно буду на все 100. Заболеть я могу от одного человека. У меня есть знакомые, которые подхватили заразу в лифте. Да, многие возмущены по поводу мер. Сам, может, негодовал, если бы не помнил историю войны. Работали же театры и тогда. Показали тут видео, где в зале 25 зрителей, а на сцене на поклонах — 40. Это зарисовка нашего времени, карикатура эпохи. Я пойду играть, это мое служение, даже не работа.
Но вам вот сейчас по возрасту вроде как дома нужно сидеть. А вы, получается, не сидите.
Я все соблюдаю, кровь сдаю, маску ношу, руки мою, весь моюсь. Не пользуюсь никакими привилегиями, у меня все заблокировано — ничего от государства не получаю. И, если уж совсем честно, как только свободен — сижу в квартире, никуда не хожу. Сейчас вот снимаюсь в одной большой картине, а там массовая сцена. Я все время на площадке в маске, как сыч. Только командуют «приготовиться», снимаю ее, прохаживаюсь в кадре, шмыг — и опять надеваю. Конечно, это игра. Понимаю: если зараза настигнет, то там, где не ждешь. Но то уже будет не нарушение предписаний, а судьба.
Многие при этом бунтуют против масочного режима, мол, ничего он не дает.
А я расстраиваюсь, потому что не могу найти ответа, почему общество разделилось на понимающих ситуацию и отрицающих ее. Удивляюсь тем, кто кричит: «Никакой заразы нет, это пропаганда!» Но даже если и так? Давайте мы сыграем мир в масках и перчатках! Всем будет хорошо. Сам не веришь, уважь тех, кто рядом. Я тут недавно садился в междугородний автобус на вокзале, там всем измеряли температуру. И передо мной молодой человек спорил с женщиной, она его упрашивала, мол, пожалуйста, наденьте маску, нам приказали, я могу вас не пустить. А парень в ответ тараторил: «Вы не имеете права, федеральный закон такой-то, пункт, параграф». Ну Салтыков-Щедрин чистый. Говорю: «Давай я тебе масочку дам, успокойся, ну что ты шум такой поднимаешь! Хочешь скандалить — скандаль в маске». Или вот на кассе в магазине то же самое. Стоит человек и злобствует, ругается. У него вся жизнь впереди, а он недовольный. Натяни ты хоть шарф на свой гребаный нос. Солидарность не в том, чтоб на митинги ходить, она в мелочах.
Тем не менее, был ведь и жесткий карантин, как его проводили, не было скучно в застенках?
Радость моя, мне никогда не было скучно — ни в первую волну, ни во вторую. Читаю, слушаю музыку, смотрю кино — я так много пропустил. Что-то пишется, сочиняется, работаю над ролями. Возьмите любое стихотворение и попробуйте запомнить — но, с секундомером. У меня вот лежит пьеса, 30 страниц текста. Когда еще учить? Живу интересно, насыщенно, творчески, иногда устало, одиноко, не буду скрывать. Публичности мне и так хватает. Но при этом даже телефонный звонок, который зовет в будущее, это приятная забота. Самое главное — не дождаться пустоты. Надо заполнять время и пространство новыми вещами, привычками — открывайте для себя, открывайте в себе!
Примерно в одно время вы дали два интервью. В одном сказали: «Сейчас живу год за три. Так быстро, что даже торможу свой ход пятками». А в другом: «Готовлю свою старость, свою тишину, готовлюсь к кладбищу». Как это понимать?
Было время, годы так мчались: только ложился, а уже вставать, закрывал шторы и открывал. Зарабатывал деньги хорошие, не то, что безумные... Но в какой-то момент задумался: а жить-то когда? Сейчас я осознаю, сколько мне лет. И как бы хорошо ни выглядел и не хорохорился, понимаю, что каждому от природы отпущено. И организм твой, тело все равно изнашивается. Сделал тут открытие: аптека нужна не для лечения, а для ремонта. Когда человек заболевает, он не лечится, он ремонтируется. Родился — и все, начинается: один аллергии убирает, другой давление поправляет. Но наступает период, когда ремонт не нужен. Следишь уже за тем, чтобы не упасть, не забыться. Чтобы только не оказаться ненужным, обузой живущим и здравствующим. Уходить надо вовремя и красиво. Но когда — этого никто не знает.
Вы довольно спокойно рассуждаете о таких вещах как забвение, смерть. А сейчас вообще такое время, что не знаешь, где, так сказать, шарахнет. О составлении завещания когда-нибудь задумывались?
Все достанется моим близким, а их у меня мало. При этом не могу сказать, что я очень много нажил. Бедным человеком себя не ощущаю, но и богатым тоже. Некоторые актеры только начали делать какие-то успехи в кино, а у них уже дома, машины. У меня никогда не было потребности в роскоши. Что касается смерти, да, я ее не боюсь — это неизбежность, которая нас всех, в конце концов, объединит. Но умирать не хочу, жить слишком интересно.
Фото: Интерпресс/PhotoXPress.ru, АГН Москва, архив пресс-службы
