Новая мелодрама «Время жениться» повествует о жизни сильной и успешной женщины по имени Евгения. Она занимает должность бухгалтера в крупной организации, на хорошем счету у начальства. Но вот в личной жизни ее подстерегает беда — муж уходит к другой. Евгения вынуждена воспитывать двух дочерей в одиночку. Они же в свою очередь во всех бедах обвиняют мать, мол, она страдает излишним контролем и чересчур давит. Сестры решают собственноручно наладить мамину личную жизнь. Но она по воле случая знакомится с риэлтором Кириллом (Владислав Резник) и влюбляется в него…
Исполнительница главной роли Мария Аниканова признается, что они с Евгенией близки по духу, ведь 49-летняя актриса с возрастом тоже старается не впадать в депрессивные ситуации, не опускать руки, а искать новые пути решения проблем. «Моя героиня, конечно, не сразу к этому приходит, но это классика жанра. В результате она все же пробует впустить в свою жизнь что-то новое», — комментирует артистка.
Мария, чем вас заинтересовал этот проект?
Сериал снимала моя подруга Даша Фекленко, и мы с ней очень давно хотели поработать: она как режиссер, я как актриса. И так удачно сложилось, что меня утвердили. К тому же одобрили и Аню, которая учится у меня актерскому мастерству, поэтому для меня это было вдвойне приятно.
По сюжету вы сильно контролируете своих детей. А как ведете себя с дочерью Аглаей? Удается ли вам найти золотую середину, чтобы не быть гиперопекающей, но и не казаться безразличной? Ведь подростковый возраст, как правило, самый сложный…
Я все время в поиске такой золотой середины. Всегда хочется больше контроля, но иногда я понимаю, что надо немного притормозить. В этом смысле очень понимаю свою героиню, это наша общая проблема. Особенно трудно, когда женщина воспитывает ребенка одна: она и мама, и папа, и добытчик, и воплощение нежности и ласки, в общем, все вместе. Поэтому этот баланс соблюдать очень тяжело…
Какими принципами руководствуетесь в воспитании дочери?
Стараюсь идти от ее желаний. А если эти желания совсем не совпадают с какими-то мерами безопасности, тогда уже вношу свои коррективы.
В сериала ваши экранные дочери винят в своих неудачах мать. Приходилось ли вам в юности в силу максимализма винить в своих бедах вашу маму Ирину Васильевну?
Конечно, а как же! И не только в молодости, периодически это и сейчас происходит. Вообще, мне кажется, любой человек склонен сначала обвинять кого-то в своих неудачах и лишь потом себя. Ведь самое страшное и тяжелое — это посмотреть на себя со стороны. Поэтому этап обвинения третьих лиц неизбежен, начиная с малого и заканчивая глобальным. В моем случае это было непонимание того, почему меня не отдали во французскую школу или не заставили учиться игре на скрипке и так далее… Но осознание приходит с возрастом. Полегчало, когда я сама стала матерью. Например, моя мама одно время заставляла меня заниматься фигурным катанием. Сейчас я понимаю ее опасения. Я, конечно, стараюсь Аглаю не заставлять, но мне важно, чтобы она была занята каким-то делом. Конечно, я тоже боюсь, что что-то может пойти не так и она лишится своего увлечения, это страшно. Поэтому подсознательно действую так, чтобы избежать ошибок, которые допускала моя мама. Но на самом деле, мне кажется, что так или иначе мы все проходим один и тот же путь. Я имею в виду не нас с моей мамой, а 80 процентов родителей.
В семьях, где родители спортсмены, детей обычно воспитывают в достаточно строгих условиях. Что можете сказать о своем детстве?
Я росла в таких условиях, поэтому для меня безумные нагрузки были привычным делом. И когда я поступила во ВГИК, мне казалось, что я вообще ничего не делаю и не получаю образование. Это была одна из причин перевестись в Щукинское училище, потому что во ВГИКе мы как будто болтались без дела, а по опыту фигурного катания я привыкла получать профессию ежедневными тренировками, мне нужно было быть занятой 24/7. Поэтому я и ушла в Щукинское, где студентов всегда прилично нагружали, и была там совершенно счастлива, потому что ощущала там всем организмом, что занята и что действительно получаю профессию.
Первый раз вы вышли замуж в 19 лет. Если в 90-е годы это было нормой, то сейчас скорее исключение, чем правило. Если Аглая захочет выйти замуж сразу после совершеннолетия, как поведете себя?
Надо смотреть, какой она будет в 18 лет. В этом возрасте люди совершенно разные бывают: кто-то мудрее, быстрее находит свое дело и успокаивается, а кто-то, наоборот, еще ищет свой путь. Поэтому сейчас тяжело сказать, какой багаж у нее будет к совершеннолетию, ей всего 12 лет. Если она будет готова морально, то почему бы и нет?
А Ирина Васильевна считала, что у вас достаточный багаж?
У меня был замечательный претендент. За него многие девчонки мечтали выйти замуж, а повезло лишь мне. Поэтому да, моя мама была счастлива.
Однажды вы выступали на круглом столе, посвященном подростковому буллингу. Приходилось ли вам сталкиваться с такой проблемой в школьное время?
Не сильно, но в общем да, приходилось. Я проучилась десять лет в одной школе, и мы начинали как спортивный класс. Потом, к нам стали приходить и обычные дети, не спортсмены. И когда их стало больше, чем нас, с их стороны было что-то подобное буллингу. К седьмому классу я стала редко появляться в школе, и со мной, бывало, не разговаривали. Меня как раз спасало то, что я была занята фигурным катанием. Поэтому школой я не жила, всегда знала, что перетерплю это и пойду дальше по своим делам. А что касается круглого стола, то я сотрудничаю со многими благотворительными фондами, поэтому меня попросили поучаствовать как медийное лицо. Мне и самой было интересно послушать, что говорят по этому поводу специалисты, потому что моя дочь как раз входит в подростковый возраст. Мне важно знать, на что обращать внимание и как с этим бороться.
А Аглая хорошо ладит со сверстниками?
Да, она достаточно коммуникабельный человек, и, мне кажется, она отчасти учится этому у меня как у артистки. Я в ее возрасте вся была в комплексах, зажатая. Дети — вообще жестокие люди. Когда начинается подростковый период, обычно больше всего достается слабым и закомплексованным, потому что идет борьба за место под солнцем. И потом, Аглая занимается баскетболом, то есть работает в команде. Их тренер учит, как друг с другом коммуницировать, поддерживать, помогать в тяжелой ситуации, уметь прощать. Например, если один участник промахнулся, не забросил мяч — и команда проиграла, то тренер учит, как переступить желание повесить вину и поддержать. В этом смысле баскетбол для нее — хорошая школа жизни.
С чем были связаны ваши комплексы?
Я себя считала уродом. Мама, конечно, говорила, что я красивая, но это не означало, что ей надо было верить, я же ей любая нравилась бы. Она мне до сих пор говорит, что я красивая худая голубоглазая блондинка. В подростковом возрасте я очень боялась тех, кто старше, и надумывала что-то несуществующее. Но в 14 лет поняла, что дальше уже некуда, что это позорище, потому что я настолько замыкалась в себе, что просто переставала общаться с людьми. Сейчас бы меня точно начали проверять на аутизм какой-нибудь. В итоге сама себя заставляла общаться, обращать внимание на более раскрепощенных девочек, внушала себе, что это не страшно, что никто надо мной смеяться и пальцем показывать не будет. Я с собой большую работу провела, и впоследствии мне очень сильно помогло кино. Там была такая свобода, что мне уже ничего не было страшно.
У вас ведь были и возрастные роли, для которых необходима особая уверенность в себе, не каждая актриса соглашается на такое. Получается, кино все-таки помогло себя полюбить?
Тут немножко другое, мне кажется… Если ты идешь в артисты для того, чтобы после одного сериала выйти на улицу и смотреть, узнают ли тебя, как много берут автографов, тогда, конечно, тяжело играть и возрастные роли, и всякие. А если ты по-настоящему занимаешься профессией, которая тебе интересна, то каждый новый персонаж приносит особое удовольствие. Его судьба, драматургия… Тогда и интересно сыграть тот или иной возраст. Особенно увлекательно развитие возраста, например, от 30 до 80. Тогда я максимально увлечена работой, и мне абсолютно плевать, как я выгляжу. Для меня главное — как я передаю те или иные чувства героя. А если ты хочешь всегда хорошо выглядеть, то надо идти в модельное агентство.
Тогда что же в итоге придало вам уверенности в себе?
Она пришла, когда в Щукинском училище стало получаться, когда начали хвалить педагоги, когда сама поняла, что это мой путь и мне это безумно интересно. И даже когда не получается, нет желания все бросить. Все равно хочу добиться результата. Естественно, когда бьешься-бьешься, и тебя хвалят, это, конечно, придает уверенности. А еще когда тебя рассматривают не как красотку. У меня на курсе сейчас учится невероятно красивая студентка. Когда она только пришла, была очень скромной и тихой. Я и подумала: «Очередная красавица, которая внутри наверняка пустая». А она так раскрылась, что оказалась одной из самых талантливых девочек на курсе. Я говорю: «Ты хорошо сыграла, потому что ни один педагог не сказал, насколько ты красива!» Это высшая похвала для красивой актрисы — когда смотрят не на лицо, а на талант.
Не сомневаюсь, что вы очень профессионально учите своих студентов. А учат ли чему-нибудь они вас?
У них абсолютно безумная молодая энергия. Меня поражает их умение бросаться в неизведанное и то, с каким азартом они за это берутся. Они из меня потихоньку делают режиссера, сейчас я ставлю дипломный спектакль — это мой первый опыт. То есть мы с ними вместе проходим этот путь: они в качестве артистов, а я уже с другой стороны. Это все очень интересно. Спустя время частенько оборачиваешься и думаешь: «Я помню, какими эти дети пришли на первый курс, это был кошмар какой-то». Например, у меня есть очень талантливый студент. В начале учебы он себя недостаточно проявлял, но потом я в нем разглядела большое желание, мы стали вместе работать, и сейчас он у меня один из самых лучших артистов. Когда понимаешь, что это ты его научила, вложила в него знания, опыт — это такой кайф. Ну и то, что я учу студентку, которую сразу утвердили на главную роль — тоже дорогого стоит. Когда мы снимались в картине «Время жениться», я чувствовала огромную ответственность, потому что все то, что я рассказывала в аудитории, должна была исполнить на практике, ведь говорить и показывать может каждый, а продемонстрировать в кадре — тоже непросто! Это был тяжелый проект. Первую неделю мы снимали по 18-20 часов, я была все время в кадре, были разные перемены состояний, я просто не могла расслабиться перед Аней, которая играла мою дочку. К тому же еще снимает твоя подруга, перед которой тоже нельзя упасть лицом в грязь.
За Ильей Куликом вы поехали в Америку, но вскоре вернулись, потому что поняли, что можете реализоваться только на родине. Неужели за океаном не было даже намека на карьерные возможности?
Кулик был против моей карьеры. Он считал, что все должны работать на его благополучие, поэтому вариант моей самореализации даже не рассматривался, несмотря на то, что меня звали в Голливуд. Если мне ехать в Америку, то только женой, помощницей, агентом, парикмахером, кухаркой, о моей карьере речи не шло.
А вообще могли бы представить свое будущее за границей, в той же Америке?
Не смогла там жить, было плохо, страдала, потому и уехала. США абсолютно не моя страна. Я ее вообще не понимаю. Государство всего на два года старше, чем наш Большой театр, зато такие претензии у всех. Несмотря на то, что Кулик был олимпийским чемпионом и все ходили перед ним лебезили, у меня было ощущение, что нас все время немножко держали за идиотов. У нас, русских, другая культура и исторически другой генетический код.
Все-таки способности к спорту в вашей семье на генетическом уровне. Как относитесь к тому, что дочь тоже выбрала спорт?
Я предательница! Ведь спортсменкой не стала, поменяла сферу деятельности и, мягко говоря, всех предала. До сих пор удивляюсь, что Аглая занимается баскетболом, а не фигурным катанием. Я рада, что ей нравится, что все складывается именно так и что она получает удовольствие. Потому что я никогда не была влюблена в фигурное катание. Меня это увлекало, так как на тот момент я ничего другого не видела. Но когда пришло время с этим заканчивать, я сделала это без сожаления.
После развода с папой Аглаи, актером Андреем Сипиным, вы говорили, что не готовы к отношениям. А сейчас ваше сердце занято?
Ну какие уже мне отношения в 50 лет! Я имела в виду, что не готова намеренно заниматься поисками, худеть и мини-юбки с каблуками покупать. Но если Бог даст, то, конечно, отказываться не буду. Если любовь будет с человеком, взаимоуважение и комфорт, буду только рада. Все-таки в молодости ты на многое закрываешь глаза ради какого-то адреналина. А в результате не всегда случается так, как задумано. А взрослой уже совсем другие вещи ценишь. Если меня возьмут такой, какая есть, тогда и рассмотрим предложение! А сейчас пока я вся в дочери и в учениках, у меня 22 студента и еще 20 заочников, поэтому мне есть в кого влюбляться. Пусть творчески, но тем не менее.
Во время съемок сериала «Жаркого льда» вы сотрудничали с Романом Костомаровым. Вам удалось подружиться вне съемочного павильона?
То, что происходит сейчас с Ромой — ужас. Я давно с ним знакома. Дело в том, что моя мама Ирина Васильевна — тренер по фигурному катанию, а папа — врач сборной команды, он лечил Рому, когда тот катался. Мы всегда знали друг друга, у нас замечательные отношения, но близкой дружбы никогда не было. Дело в том, что, когда съемки закончились, у нас были абсолютно разные графики. Я тогда родила, в некотором смысле от всего отстранилась. А потом у него дети пошли. Мы с ним потом как-то пересеклись на час-полтора, болтали, он мне про свою первую дочку рассказывал — она тогда только родилась. А я рассказывала про свою. Я Рому очень люблю, он замечательный парень и сильный мужик. У него был очень непростой путь к золотой олимпийской медали, он столько всего прошел. Видно, что волевой, и Оксана у него волевая. Даже страшно подумать о том, что происходит с ним сейчас. Просто на Бога уповаю, молюсь и все. Но настоящие дружеские и теплые отношения у него с моим папой. Я знаю, что они дружили раньше. Я периодически звонила папе, а он говорил: «У меня Ромка в гостях». Поэтому я желаю Роме скорейшего выздоровления и восстановления, я молюсь за него.
