16 ноября в 22:00 в эфире телеканала ТНТ состоится одна из самых ожидаемых премьер этого года — 8-серийный драматический триллер «Перевал Дятлова». Проект рассказывает о загадочной истории гибели девятерых туристов на Северном Урале, которая случилась более 60 лет назад.
Одну из ролей в сериале сыграла петербургская актриса Мария Луговая. В интервью «СтарХиту» она подробно рассказала о своей работе в «Перевале Дятлова», ежедневных тренировках на льду и роли мечты.
Мария, 16 ноября стартует сериал «Перевал Дятлова». Скажите, сложно ли было работать над этим проектом, ведь все-таки речь идет о трагичной и таинственной истории?
Сериал построен так, что нечетные серии посвящены расследованию гибели группы Дятлова, а четные — жизни и быту «дятловцев». Моя героиня фигурирует как раз в линии расследования. Так что на нас не было ответственности сыграть людей, которые существовали. И мой персонаж Катя, и персонаж Петра Федорова — Костин являются вымышленными. Основная часть экспедиции была в Мурманске, где снимались самые сложные смены со снегом по пояс, морозом и так далее. Здесь у меня была только пара смен, большинство моих смен снимали в Москве. Чувствовала ли я ответственность, что мы беремся за эту известную историю? Я относилась к этому по-детски: мне было любопытно, интересно узнать, что же произошло, но груза ответственности не ощущала.
Расскажите немного о своей героине и ее месте в сюжете.
Моя героиня Катя работает патологоанатомом и консультирует тех, кто ведет следствие. Мы задумали так, что она похожа на Снегурочку. Ее муж погиб на войне, поэтому она от пережитой боли и разочарования «замерзла», как Снегурочка. Вроде бы продолжает жить, воспитывать сына, но ничего не чувствует. Поэтому и выбирает такую профессию: с трупами ей легче, чем с живыми людьми. И когда ей предлагают участвовать в расследовании гибели группы Дятлова, она встречает Костина — и тогда случается метаморфоза, начинается «оттепель». Она не понимает этого. Внутри неосознанно всплывают некие чувства, а дальше с героем Федорова — тоже замороженным после собственных трагедий — ей вроде бы и хочется быть рядом, но от этого страшно и невозможно разрешить себе любить. Все это происходит на фоне расследования трагедии. В итоге в их душах «наступает весна». Получится или нет — посмотрит зритель.
О перевале Дятлова снято немало фильмов — как документальных, так и игровых. Чем данный сериал отличается от всех этих проектов?
Мы не претендуем на то, что наша версия хода расследования единственно верная. У нас есть художественные допущения и домысел, потому что это не документ или протокол. У нас было право додумывать. Повторюсь, моя героиня — вымышленная. Могу сказать, что версия, которую предлагаем мы, мне очень нравится. Надеюсь, в зрителя это попадет.
Какие материалы вы изучали перед тем, как подготовиться к роли? Что стало для вас самым сложным в работе?
Режиссерская группа подготовила нам выдержки из хроники, связанной с гибелью группы Дятлова. Конечно, мы это изучали. Но самым сложным для меня, поскольку я играю патологоанатома, было обилие специальных медицинских терминов в тексте. Даже когда читала его, было не совсем понятно, о чем речь. Какой-то птичий язык. А точнее, латынь. Так что приходилось звонить знакомым врачам, чтобы они переводили, про что это. Мне нужно было играть, понимать, куда смотреть и с какими органами, простите, работать.
Вы сейчас принимаете участие в проекте «Ледниковый период». Сложно ли было учиться кататься на коньках как профессионал? Как этот проект изменил вашу жизнь?
Очень сложно. Я из тех участников проекта, что раньше не катались на коньках. Нет, я, конечно, думала, что умею кататься — выходя на лед раз в пять лет в парке Горького под Новый год. Но к фигурному катанию, разумеется, это никакого отношения не имеет. Мне казалось, что если я с детства увлекаюсь балетом, это поможет. Оказалось, наоборот. Противоположная физическая нагрузка. Если в танцах учат выпрямлять колени, то в фигурном катании это просто самоубийство. Так что огромное количество сил, нервов, времени уходит на тренировки — по шесть часов в день. Когда ты взрослый, вроде бы знаешь свою профессию, но вдруг превращаешься в школьницу за партой, все ругают, ничего не получается, не видишь никакого просвета — это сложно.
С какими-то травмами сталкивались?
Конечно! Было огромное количество падений, без этого никак. Разбитые колени, несчетное количество синяков, сломанные ребра, какие-то новые мышцы, которые я обнаружила благодаря «Ледниковому периоду», когда все начало болеть. А еще я не ждала, что будет такое волнение перед выходом на лед. Есть всего лишь одна попытка, и с мандражом никак не справиться. У профессионалов есть такая поговорка: «Лед — он скользкий». И когда начинаешь спрашивать, почему я упала, что сделала не так, профессионалы пожимают плечами и отвечают: «Это лед». Они могут целый год готовить программу, а потом упасть в самый важный момент, хотя катаются с четырех лет. Ощущение, когда не можешь выдохнуть и не можешь контролировать этот процесс, тоже непростое. В кино и театре я знаю две тысячи способов, как можно выйти из любой экстремальной ситуации, на льду я безоружна. Так что это и нервное испытание. Приходится пить успокоительные.
На шоу «Ледниковый период» вам часто приходится слышать критику в свой адрес. Как относитесь к таким замечаниям, сложно ли не обижаться на них?
Первое время даже голову не могла поднять! Не потому что обижалась на критику, просто эти люди говорят на другом языке. Они живут без сантиментов: упал — встань. Я так не привыкла. Нет объяснений, реверансов. Я мгновенно попала в жесткий мир спортсменов, где никто не делает скидку на уровень известности, актер ты или музыкант — не имеет значения. От критики сильно зажимаешься, а потом говорят: «А чего ты? Расслабься!». Видимо, у меня слишком «тонкая душевная организация» для спорта. Профессионально им не занималась никогда. Судьи бывают очень жесткими и выражений не подбирают. Мы смеялись с коллегами, что прожили по 30 с лишним лет, чтобы узнать, что ноги у нас, оказывается, не из того места растут, руки кривые, голова не так поворачивается. Еще и про актерское мастерство профессиональным актерам могут рассказать. Сложно каждый раз в конце недели сдавать экзамен. Чувствую себя как на первом курсе театрального института — когда ты никто и ничто, и тебе об этом каждый день напоминают. Справляться с этим помогает юмор. И семья.
Вы много снимаетесь, а также работаете и над телевизионными проектами. Подскажите, как вы все успеваете?
Не надо лишний раз задумываться о том, как я устала. Пока едешь на тренировку, думаешь — не могу видеть уже эти коньки. А потом приезжаешь, надеваешь коньки, и процесс пошел. Опа, пять часов прошло! То же самое на съемочной площадке: приезжаешь, начинают гримировать — и думаешь: «Еще целая смена впереди!». Или в театре за кулисами: «Три часа спектакля надо отыграть, Господи!». А потом вышла на сцену или в кадр, и все — захватывает настолько, что не замечаешь, как пролетает время. Самое сложное в этой ситуации находить время вне работы, чтобы замечать, как пожелтели листья осенью, успеть позавтракать с семьей, прогуляться вместе. Иногда приходится отменять тренировку или не ехать на пробы, чтобы побыть с близкими. Это группа поддержки и армия, которая рядом всегда. И они не должны страдать от того, что ты работаешь над главной ролью или учишься кататься на коньках. Очень стараюсь находить этот баланс.
У творческих людей при таком насыщенном графике часто случаются срывы. Сталкивались ли с такими проблемами? Как преодолевали их?
Иногда мне мешает синдром отличницы. Но в ледовом шоу он как раз начал трещать по швам. Я задумывалась над тем, как и почему я оказалась в «Ледниковом периоде». Для чего мне это нужно? Потому что преодолений — огромное количество. И главный ответ такой: мой перфекционизм в этом шоу не работает. Нужно уметь прощать себе ошибки, принимать падения, потому что времени на сожаления и переживания просто нет. Вот зачем я пришла в это шоу. Чем сложнее элемент, тем больше спрашиваешь, как это сделать, почему это не противоречит законам физики, а ответ такой: «Не думай об этом. Просто делай». Как не думать? Я же позвоночником приложусь. Знаете, сколько раз головой об лед падала? А мне говорят: «Просто не думай». И это правда работает — магия безответственности и отсутствие контроля надо всем.
Не обижаются ли ваши близкие, что времени на них остается совсем немного?
Могу сказать честно: семья страдает. Тренироваться меньше невозможно — иначе ничего не получится. А раз меня нет дома, возможности выполнять обязанности жены тоже нет. Когда возвращаюсь домой, больше похожа на растение, чем на женщину. Плюс постоянный поиск музыки для номера, все разговоры только о фигурном катании. Иногда вижу, как мой муж, который приезжает на тренировку, чтобы просто увидеть меня, не понимает — что тут происходит? — когда я вдруг начинаю рыдать у него на плече. И хочет сказать: «Снимай коньки, поехали домой или в ресторан». Без него я бы ничего не выдержала. У мужа феноменальное чувство юмора и оптимистичный взгляд на жизнь. Он всегда найдет возможность посмотреть на ситуацию не с драматической стороны, а с юмористической. Намного легче, когда есть команда — муж и мои подруги стараются приезжать на каждое выступление. Очень важно, когда рядом есть родные и близкие. Получилось или нет, вышел и попал в любящие объятия, а потом слышишь: «Да к черту это все! Марусь, поехали на дачу?». Это бесценно. Потому что внутри кажется, что это вопрос жизни и смерти, олимпийских медалей.
Есть ли роль или проект, о котором вы мечтаете? Может быть какое-то яркое амплуа?
Не так давно в руки попал сценарий с ролью, о которой я мечтала. Когда я прочитала его, будто окатили холодной водой: поняла, что это должно быть мое. Впервые в жизни случилось так, что я приехала на пробы, у меня спросили: «Что вы думаете о сценарии?». А я ответила: «Думаю, что это моя роль!». Такой самонадеянностью я никогда не отличалась. Но тут почувствовала. Сюжет рассказывать не могу, меня утвердили, съемки должны начаться зимой. Надеюсь, что ситуация с пандемией не вмешается, и все случится. И такая роль будет в моей жизни.
Фото: архив пресс-службы
