- Источник:
- Из личного архива
«На улице было 25 градусов мороза, – вспоминает 10-летний Максим Тайбарей. – Дул ветер, выла вьюга. Мы с ребятами уже решили, что Иван Егорович не приедет на занятия – это опасная погода в тундре, можно замерзнуть, а еще проще заблудиться. Прислушивались к шуму метели – не слышно ли рева снегохода? И вот спустя час учитель все же добрался!»
На Ямале таких школьников, как Максим, получающих образование на стойбищах – местах работы своих родителей-оленеводов, – всего 32 человека в возрасте от 6 до 11 лет. C 2010 года каждое 1 сентября они садятся за парты в чумах, а до этого времени мальчишкам и девчонкам приходилось по 9 месяцев в году жить в интернате и посещать занятия, пока их папы с мамами трудятся.
Не отходя от чума
«Мы поняли, что отрывать от родителей 7-летнего ребенка – это ненормально и чревато психологическими болезнями, – рассказывает «СтарХиту» начальник управления образования Приуральского района Светлана Муллануровна Гриценко. – Предложили в порядке эксперимента попробовать учиться в такой форме, что преподаватель сам будет приезжать к ним и заниматься с детьми, так сказать, не отходя от чума».
Дальше – дело техники. На места стойбищ привезли мобильные электрогенераторы, которые работают на бензине, дабы будущие школьники были обеспечены теплом и светом, а в местном Ямальском многопрофильном колледже создали программу «Кочевой педагог». Со временем закупили семь снегоходов – по одному на учителя.
Пик кочевничества оленеводов приходится на лето, зиму же они, как правило, проводят стационарно, на одном из стойбищ в тундре. Для всех преподавателей в одном из поселений существует специальный методический кабинет, где у учителей собраны дидактические материалы и несколько компьютерных столов. Всего в радиусе 80 километров 8 чумов. Именно туда четырежды в неделю приезжает к подопечным преподаватель.
- Источник:
- Из личного архива
Классы длятся с утра до вечера, само собой, с перерывами. Строгих рамок нет – наставник сам определяет, когда ребенок утомился, и отправляет его прогуляться или перекусить. Но, несмотря на лояльность взрослых, в чуме царит идеальная дисциплина.
«У нас не принято, чтобы кто-то не слушался учителя или перечил ему, – говорит Олине, мама второклассницы Ели. – Это в интернате дети ленятся и могут из-под палки книги читать, а тут не забалуешь – мы же в соседнем чуме во время занятий, можем и нагоняй устроить. В любой момент родительское собрание проведем».
Дети оленеводов – народ очень послушный, культурный, слово старших для них – закон. Да и как может быть по-другому, если мамы и папы тут никогда не кричат на ребенка, но при этом воспитывают его в строгости.
«Помню, общалась как-то с одной ненкой и ее сыном лет семи, – рассказывает Светлана Муллануровна. – Пока мы говорили, мальчик несколько раз пытался вставить слово. Мама замолчала, повернулась к нему и очень спокойно, с достоинством сказала: «Дима, молчи. Когда человек молчит, он думает. Больше думай!» И малыш мгновенно затих. Это вам не прикрикнуть на ребенка: «А ну не ори!»
ПОДАЛЬШЕ ОТ ПРЕДКОВ
- Источник:
- Из личного архива
Следующий день после уроков с классным руководителем – время самостоятельной работы. Но бывает и такое, что учитель не приезжает в положенное время – из-за погодных условий. «Если температура воздуха ниже минус 30, а порывы ветра сильнее пяти метров в секунду, занятия отменяются, – рассказывает Григорий Лаптандер, кочевой преподаватель. – У каждого из нас есть спутниковый телефон на экстренный случай, но рисковать, конечно, не хочется».
Детей обучают по основным предметам – русский, математика, чтение, изобразительное искусство, технология. На последнем малыши осваивают выделку шкур, пошив изделий из меха. Оценки не ставят, но в конце года каждый проходит промежуточную аттестацию, чтобы преподаватель мог определить уровень усвоения материала. При его составлении, кстати, учитывают особенности национальности – первые диктанты дети пишут в основном об окружающем мире: об оленях, упряжках, чумах…
«Это делается потому, что маленькому ребенку не объяснишь, что такое морковка, – он ее в жизни не видел. Но по мере взросления, конечно, наши подопечные становится более социально адаптированными».
Воспитанница кочевой школы Лена Анагуричи в свои 9 лет читает книги родителям – мама и папа девочки грамоте не обучены.
Кочевые учреждения работают только для начальных классов. «Детям именно этого возраста сложно расставаться с родителями, а когда они становятся старше, и сами не против, чтобы мамы с папами оставили их в покое, с радостью уезжают в интернат», – смеясь объясняет Гриценко. По ее признанию, желающих получать знания таким образом с каждым годом становится все больше. И это неудивительно, ведь удобство налицо.
«Когда ввели кочевые школы, моей дочери Маше было пять лет, – вспоминает Семен Лаптандер, оленевод. – Я очень обрадовался, ведь уже начал переживать, что через два года ее придется отдать в интернат и редко видеть – мое сердце разрывалось на части. И тут такое счастье, ребенок учится рядом, под твоим надзором. Плюс ко всему, учебники, тетради – все бесплатное. Мы не нарадуемся!»
