Дмитрий рассказал о городском триллере «Многоэтажка», о том, почему не играет главные роли и когда в его жизни случился профессиональный крах. доступна в официальной группе «ОК на связи» в Одноклассниках.
Расшифровка ярких моментов эфира:
Почему популярен сериал «Вампиры средней полосы»?
Во-первых, потому что эти вампиры — русские, смоленские. Они особенные в этом смысле, со всеми национальными проблемами, которые присущи нашим жителям, независимо от того, люди они или вампиры. Главное отличие, что «Вампиры средней полосы» — это не какая-то вампирская сага, а история о том, как остаться человеком. Ведь человеком быть трудно. Это, может быть, главная фраза первого сезона, которую произносит герой Стоянова. Он говорит: «А вы попробуйте быть человеком. Быть человеком трудно». Вот такой лейтмотив. И в этом смысле вампиры там больше люди, чем люди.
Про леопарда в «Многоэтажке»:
Это не цирковое животное, это домашнее животное. Так что в этом смысле «Многоэтажка» — это фильм о том, что вы совершенно не знаете, кто у вас живет за стенкой. Работа с леопардом была интересной, потому что он настолько был в шоке от ударов, хлопанья дверьми, бросания бутылок, что просто прятался: забежал в угол, закрывал глаза и как страус себя вел, или как собака. В итоге его пришлось пристегивать в этом углу, к батарее, чтобы он как-то попадала все-таки в кадр.
Что такое хорошее кино?
Хорошее кино — это которое отзывается в сердце, в уме. Это и как-то эмоционально воздействует на тебя, и потом заставляет о чем-то задуматься. Вот хорошее кино.
В каких историях интереснее сниматься?
Мне нравится сниматься в интересных сценариях. А будет ли он привязан к какой-то конкретной эпохе или это будет современная история — это не так важно.
Сериал «Дурдом»:
Я играю мошенника. Ну, в принципе, это выяснится в первой серии. Он мошенник, который продал дом несколько раз разным владельцам. Теперь эти владельцы съезжаются и начинают жить как бы своей жизнью в этом доме, поскольку все остальное они продали, чтобы купить этот конкретный дом. И оказываются там совершенно разные семьи. А в этот момент мой персонаж улетает куда-то в теплые страны на, так сказать, нечестно заработанные деньги. Но потом у него начинаются свои приключения, и он вынужден вернуться, а там да… Там, дальше уже не знаем, будет ли второй сезон или что там будет. Пока не могу сказать, мы еще первый не сняли.
«Большая секунда»:
Прислали сценарий в достаточно крупном объеме. Не одну сценку, не синопсис, не краткое содержание, а все-таки достаточно какое-то протяженное количество серий, по крайне мере до той сцены, которую мы будем играть на пробах, чтобы я понимал, что было до этой сцены. Я прочел, пришел к Виктору Шамирову — режиссеру и сценаристу этого сериала, и попробовался.
Пробы у меня были с одной известной актрисой. Через какое-то время меня вызвали на вторые пробы еще с несколькими партнершами. И, собственно, нас с Женей Борзых утвердили на роли этих учителей в музыкальной школе.
Сериал хорошо написан — при скромном бюджете получилась простая человеческая история. Я думаю, что зритель очень соскучился по таким историям, не по мельканию супергероев, а по каким-то человеческим историям.
Конечно, любой сценарий можно было бы испортить, но в итоге, мне кажется, провидение привело нас к тому результату, который есть.
Почему не играет главные роли:
Потому что театр не обусловлен какими-то внешними данными. В принципе, там ты можешь играть что угодно. Я играл Гамлета, Хлестакова, Петруччо, Арбенина, Свидригайлова, Раскольникова. Театр — это условное, то есть я мог бы играть и женщин, и мужчин. Театр не предоставляет такие рамки визуального восприятия, которые есть у кино. В этом смысле продаваемость меня в главной роли страдает, конечно, по сравнению с Данилой Валерьевичем Козловским. Вот и все, вот и причина.
Про профессиональный крах:
У нас, кстати, на «Большой секунде» был момент, когда случился мой профессиональный крах. Это был мой первый крах вообще в жизни. Там была эмоциональная сцена разговора по телефону — разговор с воображаемым партнером.
Нужно было к определенному моменту подойти к пешеходному переходу, к определенному сигналу светофора подоспеть, чтобы не останавливаться, не стоять, а сохранить динамику: переход, один пешеходный переход, другой. И это была сложная задача технологически, и огромное количество текста, три страницы текста, и я пытался сохранить эмоцию. Мы должны были в режиме закатного солнца снимать, пока еще не зажглись фонари. Но мы не сняли. Всего было три дубля. Дальше режиссер сказал: «Я не знаю, что с тобой происходит. Наверно, тебе лучше знать. Но я не смогу тебе ничем помочь. Давай это отложим и снимем в другой день». В итоге мы с ним потом поговорили и выяснилось, что просто попытка выдать какую-то накопленную где-то эмоцию за ту, которую ты вносишь в кадр, рождает неправду. В результате все хорошо было, но момент того, что я не смог сыграть сцену, в тех трудных условиях, которые были созданы, для меня был такой сигнал: очнись, мол, ты еще подожди, в башне из слоновой кости не пребывай. Тебе еще надо работать, учиться и так далее.
Фото: Леся Гусева.
