В последние полгода Алиса пропала из социальных сетей, где раньше часто делилась подробностями своей жизни, успехами детей. Оказалось, неспроста: все это время женщина сражалась уже не столько с тяжелой болезнью, бывшим мужем-футболистом и свекровью, сколько с первым супругом, родной матерью и старшим сыном.
По словам 39-летней Аршавиной, они организованно превратили ее жизнь в ад: не дали закончить пластику, запирали дома, травили, прослушивали телефоны, крали деньги, подделывали документы…. Сейчас они пытаются положить ее в психбольницу, а Алиса боится за свою жизнь и жизни своих маленьких дочерей. В телефонном разговоре со «СтарХитом» признается: она просто не знает, что делать дальше. И вынуждена публично просить о помощи и защите.
А ведь еще недавно казалось: все плохое, что могло случиться, уже случилось. Мучительный развод с Андреем Аршавиным так ударил по психике женщины, что организм некогда цветущей мамы троих детей дал сбой. Аутоиммунный некроз, кома, панкреатит, тяжелая форма ковида…. Врачи несколько раз спасали ее, но лицо оказалось разрушено, а здоровье — подорвано. Год Алиса мучилась от болей, лечилась, параллельно искала пластического хирурга (забегая вперед, скажем, что нашла). Близкие поддерживали. Но стоило жизни начать налаживаться, как Аршавина вдруг выяснила страшное. О том, что произошло в некогда дружной семье (в ряд вещей, действительно, сложно поверить), экс-супруга футболиста откровенно рассказала «СтарХиту».
Все же было хорошо, родственники стояли за тебя горой, выступали на передачах. Почему ситуация так изменилась?
Узнала я об всем недавно, а действия с их стороны предпринимались, как выяснилось, с августа. Все просто: я стала не нужна. Потому что осталась без дома, без средств, без мужа, с тремя обузами-детьми. Еще и больная. А на лечение требовалось тратить деньги.
Поэтому, как ты уже говорила, они решили положить тебя в психлечебницу или хоспис и жить без лишних проблем? Кто это все придумал?
Сын. Потому что осенью, когда мы переехали, он не смог пережить не тех немного условий, к которым привык. Съемной квартиры, меньших денег. Жаловался, что потерял из-за меня все — любимую комнату, коллекцию игрушек. И все правильно преподнес папе — моему первому мужу, Алексею Казьмину. Сказал, что я безнадежна и вообще абсолютное зло, которое нужно от всех изолировать. В тот момент Леша был уже не Лешей: он стал агрессивным, депрессивным, весь в себе, ненавидящим сестер. Говорил такие вещи, которые могут убить. Отец ему поверил, начал шантажировать мою маму (было чем), чтобы та помогла осуществить их план: довести меня до психоза, положить в больницу и лишить родительских прав. Старшая дочь тогда поехала бы к бабушке, сын — к отцу, Есеня — не знаю, куда. Можешь представить, каково мне было такое узнать? Когда я рассказывала все это полицейским, они пришли в ужас, сказали, что только в кино такое раньше видели.
И твоя мама в итоге пошла у них на поводу?
Да, в какой-то момент она просто перестала мне помогать, начала изводить. Казьмин-старший пообещал за это выплачивать ей по 150 тысяч рублей в месяц. Муж матери Сергей тоже давно меня ненавидел, постоянно повторял, что не так они себе пенсию представляли. Мать с ним согласна, плюс ее гложет, что пока я лежала в больнице, она потратила свои кровные 200 тысяч на стиральную машину и на детей. Я думала, что у меня был ад с Аршавиным, но оказалось нет, ад — сейчас, с моими родными. А Андрей на самом деле еще нормальный человек — он может отбирать деньги, но никогда в жизни не посягнет на детей, никогда не напишет им про меня плохо. А Алексей стал писать Алиске — мол, твоя мать больна, ее надо лечить, тебе будет лучше с бабулей.
А в какой больнице ты лежала — о чем речь?
Сначала в клинике неврозов, спасала себя сама. Когда близкие перестали искать мне пластического хирурга, просто погибала. У меня была депрессия из-за внешности, огромная потеря веса, почечная недостаточность, разрушение костей. Мне очень тяжело дался переезд с Горной — из дома в Коломягах, где мы жили с Андреем. После этого решила, что нужно лечение, помощь специалистов. А там один из медиков, увидев мой разрушенный нос, говорит: у меня есть знакомые, которые, возможно, возьмутся за восстановление. И находит мне врача — в обычной 15-й клинике на Авангардной. Я доверилась и поехала туда.
Взялись?
Куликов Александр Викторович там смотрит на меня: «Так, здесь берем со лба кожу, натягиваем ее на нос, здесь закрываем, носик готов. На втором этапе вставляем хрящи, на третьем убираем рубцы». Наверно, сейчас заплачу, потому что то, что он сделал, и то, что еще хотел сделать… Я бы сейчас с тобой разговаривала уже супермоделью. Никто не брался, говорили, что гиблое дело. 6-го декабря я легла на операцию. И у меня появился нос, есть фотографии с носом. Мама в тот момент, конечно, обалдевает, даже не верит.
Так она, наоборот, вроде как должна радоваться, что дочь поправляется.
Они на это не рассчитывали. Тогда-то я случайно и узнала об их плане, раньше не догадывалась. Врачи мне сказали, что я в принципе здорова, все нормально. Но надо срочно набирать вес — чтобы убрать рубцы, требуется жир. Поинтересовался, есть ли у меня кто-то, чтобы ставить витаминные капельницы. Я вызываю Вячеслава, приятеля, который работает во взрослой скорой. Но он почему-то сразу говорит: приедет с условием, что дома не будет моих родных. В итоге выбираем день, он у меня, поставил капельницу, и стоит смотрит виновато. Не могу понять, в чем дело, мы же дружим больше пяти лет… И вдруг признается, что ему звонили — сначала Леша, потом мама. Мол, сын интересовался, что нужно сделать, чтобы положить человека в психиатрическую клинику. Слава рассказал, что это возможно только в двух случаях: доведение до психоза и тяжелейшее заболевание — нейросифилис. А потом пересылает мне пачку скриншотов — того, что моя мать искала в Интернете.
Я так понимаю, что там как раз речь про эти случаи?
Да, плюс список хосписов, а также законодательство российской федерации, пункт — как можно человеку недобровольно оказать медицинскую помощь. Кроме того, были такие запросы: «как магний может вредить здоровью» и «трепонема сифилис». Я сдаю анализы и обнаруживаю у себя третью стадию, опять звоню Славе, прошу помочь с лекарствами. И он даже не удивляется, мол, я знаю. У меня, конечно, шок — откуда? Оказалось, когда он ставил мне капельницы, на них и была инфекция. Я сейчас этим больна, почти пролечилась. Но это то самое заболевание, при котором могут насильно положить в больницу.
Ты планируешь как-то защищаться?
Я уже была в прокуратуре, обратилась к хорошим адвокатам, консультируюсь с юристами, но пока не даю команды действовать — не пишу заявления.
Почему?
Я боюсь войны. Мне советуют отвечать, бороться. Тем более с такими вещами, с которыми мне пришлось столкнуться. Но я просто хочу снять дом сейчас для нас с девочками, перевести их в другую школу — лучше. И жить дальше. У меня сейчас все наладилось, я почти здорова, полна сил, ни в чем не нуждаюсь — есть и водитель, и домработница, и няня. Думаем улететь с дочками на Мальдивы, чтобы немного перевести дух.
Ты упомянула, что сын и мама преследуют Алису. Они хотят ее забрать?
Пока я лежала в больнице, они довели ребенка до панических атак — хотели, чтобы она потеряла волю и отказалась от мамы. Сейчас дочь не ходит в школу, потому что напугана — туда приезжали уже и дед, и папа. Я дала задание — не пускать никого, кроме меня и водителя. Если бы Андрей увидел, что происходит с Есеней, пришел бы в ужас. Уверена, он встанет на нашу защиту, уже с маленькой стал общаться. Аршавин ненавидит мою маму, понимает, что это человек, который не любит вообще никого и ничего, кроме денег.
А как же пластика, ты ее завершила?
Между первым и вторым этапом должно было пройти две-три недели. Сын и мать все мне испортили. Сначала меня заразили инфекцией, потом запирали в комнате. Мы три недели с Есеней боялись куда-либо выйти. Старшая дочь мне в это время писала сообщения, что не может ко мне прийти, потому что бабушка будет ругаться. В итоге я просто сбежала с девочками — мы сняли квартиру. За две недели меня уже начало отпускать, чувствую себя гораздо лучше, но, увы, упустила время. Нос опять разрушился, но все равно выглядит гораздо лучше. К сожалению, не знаю, смогу ли теперь доделать операцию. Даже не хожу к врачу, потому что боюсь.
Пыталась ли как-то поговорить с близкими, разобраться в ситуации?
Это бесполезно, я всех заблокировала. Но идет жесткий контроль с их стороны. Они меня отслеживают, прослушивают. Сейчас, насколько я знаю, готовят документы в суд, чтобы ограничить меня в родительских правах и положить в специализированное учреждение. Считают, что я недееспособна, а мое психическое состояние не позволяет мне воспитывать детей. Я общалась с врачами, все говорят, что нет у меня никаких расстройств. За что мне все это — я не знаю.
Фото: архив, Instagram (запрещенная в России экстремистская организация)
