Никто не скажет, что Надежде Георгиевне 70 лет. Она полна оптимизма, радости и сил. Но судьба продолжает испытывать ее на прочность: в этом году звезда очень тяжело перенесла коронавирус. Но сумела быстро восстановиться и вернуться к работе. Многие даже поговаривают, что после серьезной болезни певица стала выглядеть лучше. О своих друзьях, покойных и ныне живущих, о трагедиях и работе на сцене бабкина рассказала в книге, отрывок которой публикует «СтарХит».
О Кобзоне
«Я знаю Иосифа с 1974 года. Славное было время! Мы были молодые, задорные. Ценности в жизни у нас были другие. И атмосфера другая — более человечная. Мы все состояли в одной концертной организации и очень дружили. Огромная семья, многожанровая: певцы, музыканты-оркестранты, юмористы, чтецы, эксцентрики — кого там только не было. И никакого разделения «по кастам», «по звездности».
Все вместе мы ездили на фестивали, в гастрольные туры. Давали по пять-шесть концертов в день. А вечером, когда еле живые возвращались в отель, каждый раз собирались в чьем-то огромном номере. И неважно, Иосиф там жил в роскошных апартаментах или кто-то другой, из Большого театра. До утра мы не могли наговориться. Это была роскошь общения! Большие туры, долгие переезды из города в город. Кобзон ездил вместе со всей гастрольной группой в автобусе. А ведь мог пользоваться персональной машиной! Но ему хотелось быть с нами, в гуще событий. Он дышал временем, нашими чаяниями, заботами. Никого не оставлял без внимания — особенно тех, кто обращался к нему с какой-то просьбой.
Ни разу не замечала за ним проявлений «звездной болезни». Это был человек-флагман. Такое ощущение, что он мог разрешить любую проблему. Что он всемогущий. К нему мог обратиться каждый, и он всегда готов был помочь. Я его очень уважаю и ценю за его бескорыстие. Рядом с ним были самые разные люди: и те, кто его боготворил, и те, кто просто пользовался его авторитетом, его славой. Но он очень лояльно и демократично относился ко всем. Хотя, знаю, были такие личности, с которыми он не хотел бы общаться.
< …>
На сцене Кобзон был божеством, что и говорить. Никому и в голову не приходило вмешиваться в его выступления, ломать его сдержанную манеру исполнения. Он никогда не пританцовывал. А мне так хотелось устроить какую-то импровизацию! Я предложила организаторам одного из концертов: давайте, Кобзон споет пару песен, потом выскочим мы и пойдем вокруг него хороводом. Шали раскинем, такую красоту наведем! Дело было в московском концертном зале «Россия». Мне говорят: ты в своем уме? Да Кобзон все слова забудет, растеряется! Я тогда ответила: чтобы Кобзон вдруг слова забыл? Это исключено. Абсолютно исключено! Нам позволили рискнуть. Все артисты собрались за кулисами посмотреть: решусь на свою авантюру или нет. Конечно же у меня ноги трясутся, спина от пота мокрая. Но разве могу показать свою слабину? Вот мы выбежали на сцену. Народ в зале аплодирует. Иосиф боковым зрением видит, что на него движется туча с платками. Ох и расширились у него глаза! Он терпеть не мог неотрепетированные моменты.
Когда закончилось выступление, подходит ко мне:
— Ну, Надька...
Я думала все, мне конец пришел. Сейчас порвет на части.
А он:
— Ты знаешь, мне понравилось.
А я — молодая, дерзкая:
— Иося, ты меня прости. Ты слова-то не забыл?
Он рассмеялся:
— Не дождетесь! А вот удивить — удивили.
Ему нравилось народное творчество, которым я занимаюсь. Но надо сказать, сам он исполнял песни советских композиторов так, что они быстро становились народными. Иосиф Давыдович — душа народа. Куда бы он ни приезжал, ему всюду оказывали безмерное уважение и почтение.
Отношения у нас сложились теплые, почти что родственные. Я всегда была дружна с его семьей, с его детьми. Отношения Иосифа с женой Нелей вообще просто потрясающие! Такая гармония, тонкость, такая нежность. Такая любовь! Смотришь на них, и сердце радуется. При всем бешеном рабочем графике Кобзона, не было ощущения, что этот человек загнан, измучен. Высокий темп работы — это его выбор в жизни. Правильная организация труда плюс прочный тыл. Кобзону нравилось много работать. Нравилось сознавать, что он востребован, любим, что может кого-то выручить из беды. Он воспитал прекрасных детей и внуков. Он сделал все, что положено человеку в жизни.
В последние годы, когда Кобзон уже чувствовал себя неважно, мы поехали на фестиваль в Бурятию. В этом регионе к Иосифу всегда было особое отношение. Здесь он избирался в Государственную думу. И я видела, как в Бурятии его воспринимают — как посланца небес. Потому что приезжал он на эту землю не как варяг из Москвы. Он решал очень важные вопросы: по строительству, по расселению, по развитию образования и спорта. Добивался качественного лечения тяжелобольных, помогал инвалидам. Мышление у него — государственное. Для него быть членом Государственной думы — значит решать конкретные задачи, реально помогать людям.
О сыне
Когда Данила появился на свет, у меня даже мысли не возникло брать академический отпуск. Нянек не было, и я всюду таскала его с собой. Брала на гастроли, даже на заседания парт кома перед загранпоездками. Данила сидел в специально приспособленной для него
сумке, которая стояла на подоконнике. Я эту сумку выменяла на топ у одной подружки. Пока сынок ждал меня с соской во рту, я рассказывала комиссии про столицу, население и традиции очередной страны, куда собиралась ехать на гастроли. Потом выходила из
кабинета и видела, как Данила выглядывает из сумки и улыбается.
С сыном мне помогали также обожавшие его бабушки, иногда с соседями договаривалась. Когда жила в коммунальной квартире на «Варшавке», часто оставляла сына на соседку тетю Тоню, которая работала в столовке на заводе имени Карпова. Каждый день она приносила полные сумки еды в судочках и говорила:
— Надя, бери, все, что хочешь. Не стесняйся. Перекладывай в свою посуду, а я завтра еще принесу.
— Тетя Тоня, ну куда вы столько таскаете?
— Как куда? — удивлялась соседка. — Я же в столовой работаю, куда народ приходит кушать. А я домой беру, потому что вы тоже народ. Так что ничего не покупай, все есть.
И я ничего не покупала. Вот так мне с людьми везло. Ну да, любила она махнуть лишнего, и чего? Что она мне, мешала, что ли? Убегая в институт, я оставляла на тетю Тоню Данилу. Перед уходом сцеживала молочко,чтобы было, чем покормить. Возвращаясь, чаще всего наблюдала одну и ту же картину. Совершенно мокрый Данила, обложенный подушками, лежал на кровати и носиком посапывал. А тетя Тоня, неслабо выпимши, валялась где-то на полу или на диване. Я ей:
— Теть Тонь!
Та моментально «оживала».
— Надька, ты не подумай! Все хорошо! Я за ним слежу, он никуда не упадет.
Так Данила постепенно подрастал. Помню, однажды вечером он сообщил мне, что на другой день у него утренник, и он хотел бы быть Котом
в сапогах. Ну что ж, котом, так котом. Уложила его спать, а сама полезла по шкафам искать, из чего бы смастерить ему костюм. Накрахмалила марлю — получился высокий воротник, как у вельможи. Накидку сшила из старой плюшевой занавески, а отвороты на сапогах получились из старого шерстяного носка. Когда Даня проснулся и увидел этот портновский шедевр, радости его не было предела. Я твердо убеждена, что, несмотря на карьеру, загруженность, ребенка надо рожать! Дать жизнь человеку — это самое великое чудо на Земле, которое мы способны совершить.
О смерти брата в 2003 году
Я сейчас с ужасом вспоминаю тот роковой Новый год. Мы веселились в доме Валеры в Подмосковье. Он был весел и здоров. Угощал всех отменными шашлыками. Вечером 1 января я уехала в Москву. Но не успела добраться до дома, как позвонила Ляля и сообщила, что Валера умирает. Не помню, как вернулась обратно. Обезумевшая от ужаса, влетела в дом. Там уже были врачи. Я кричала: «Почему вы ничего не делаете?! Дайте мне нож! Я разрежу и вы сделаете прямой массаж сердца!» Но было поздно. Смерть наступила мгновенно. Валера умер от обширного инфаркта с разрывом аорты.
За ту ночь я похудела на пять килограммов, так меня это потрясло! Представить не могла, как скажу маме, что у нее больше нет сына. Это должна была сделать только я. Жизнь рухнула. Потеря брата буквально выбила у меня землю из-под ног. Рассыпалась стена, на которую я всегда могла опереться. Я обезумела от горя, замкнулась в себе. До сих пор помню все эти мгновения. После его смерти я долгое время не могла восстановиться.
Валера был единственным человеком, который делал мою жизнь легче. Всегда во всем помогал. Надежный человек. Ему я доверяла безоговорочно, до конца. Мы с ним были не просто близки — мы были единомышленниками. Я всегда знала твердо: он, что бы ни случилось, всегда будет рядом. Подставит плечо. Утешит, вытащит из любой беды. Где бы ни находился Валера по долгу службы, он всегда старался поддержать меня в трудную минуту. Быть стойкой и мужественной меня научил именно брат. Я понимала, что в нашей семье есть настоящий мужчина.
Он и сына моего Данилу подправлял, когда было что-то не так. Говорил: «Понял, надо повоспитывать». И Данила с пониманием и с уважением к нему относился.
Несмотря на то что с той ночи прошло уже много лет, брата я оплакиваю до сих пор».
Фото: Legion-Media, Instagram (запрещенная в России экстремистская организация), Zerkalo / PhotoXPress.ru, личный архив
