Татьяна Доронина: «Вы представляете меня стоящей на коленях?!»
И со стороны актрисы, которая в силу масштаба личности не попадает даже под определение мегазвезда, это совcем не поза. И что там я, трепетавший перед долгожданной встречей, как первокурсник журфака. Несколько лет назад Татьяна Васильевна смутила царственностью первое лицо государства, заявившее, что из рук Дорониной он готов выпить яду.
В кабинете художественного руководителя МХАТа им. Горького, который Татьяна Доронина возглавляет уже почти четверть века, накрыт праздничный стол. Помощница Вероника приносит вазу под мой немного вычурный букет и уверяет, что ее начальница радуется любым цветам. Минуту сижу в одиночестве, под пристальными взглядами корифеев Художественного театра, и вслед за Станиславским, портрет которого ровно в центре, хочу закричать: «Не верю!», потому что вдруг раздается незабываемый голос и входит Королева! В черном платье с белым воротником и меховой вязаной накидке из норки она удивительно элегантна. «Андрей Николаевич, не тушуйтесь. Давайте коньячку за встречу?» Такое знакомое миллионам зрителей лицо, открытая улыбка, словно она увидела родного человека, но все заготовленные для интервью вопросы улетучиваются. О каких сегодняшних культурных открытиях можно говорить с человеком, который рассказывает о стилистических особенностях поэзии Бунина и ударениях в «Поэме Горы» Цветаевой так завораживающе, что уже поздно ночью ты залезаешь в Интернет не чатиться, а насладиться красотой и силой строк:
…Та гора была – миры!
Бог за мир взымает дорого!
Горе началось с горы…
– В 1967 году я взяла в библиотеке только что вышедший из печати сборник стихов Марины Цветаевой и больше месяца, к явному неудовольствию библиотекарей, так как на зал имелись всего три такие книги, его переписывала, 225 страниц. Стихи – моя молитва, Андрей Николаевич. Я очень люблю читать поэзию со сцены, потому что в отличие от спектакля по глазам людей понимаю, точна ли я или нет.
– Татьяна Васильевна, знаю, что бесполезно расспрашивать вас о личной жизни, но на одном концерте в московском Доме ученых вы согласились ответить на любой вопрос зрителей.
– Да, но сделала я это при помощи cтихотворных строк.
Разве тот же Сельвинский в «Балладе о тигре» писал о звере? Он поведал нам, какую капризную и своевольную даму повстречал. А усмирить непокорную красавицу, превратив ее из смертельного хищника в большую кошку, оказалось так просто!
…Что, если перед Вами я,
О милая, в долгу,
Что, если с Вами, жизнь моя,
Ужиться не могу,
И ты хватаешься, кляня,
Рукой за рукоять –
Попробуй все-таки меня
Над ухом... почесать…
Доронина заканчивает стихотворение и заливается молодым смехом.
– Вот и в жизни иногда достаточно почесать за ухом, и все будет очаровательно! Да вы кушайте, Андрей Николаевич, вот салат с хорошими креветками, пирожки с капустой замечательные.
– Говорят, в фильме «Еще раз про любовь» вы должны были играть с Владимиром Высоцким.
– Да, он пробовался на роль главного героя, и я считаю, у нас с ним была самая пленительная кинопроба. Cцену, где влюбленные разрывают отношения, Владимир Семенович не играл, он ее идеально проживал. Сейчас очень мало артистов, которые могут изобразить любовь как настоящее чувство. Сегодняшний уровень отношений примитивен до крайности: «хочу – не хочу, дала – не дала». Я благодарна актеру нашего театра Андрею Чубченко, он никогда не выносит на подмостки подобную убогость страстей. Способность сыграть любовь теперь редчайший дар.
– В этом смысле ваша Нюра из «Трех тополей на Плющихе» – мастер-класс для молодых актеров.
– Знаете, Андрей Николаевич, а ведь после премьеры фильма на студии
Горького никто из коллег не подошел и не поздравил меня с ролью.
– Они серьезно прогадали, сорок пять лет прошло со дня выхода картины, а спроси зрителей любого возраста – и момент, когда ваша героиня поет в такси «Нежность», вспомнят все. Как вам тогда работалось с Татьяной Лиозновой?
– C Татьяной Михайловной-человеком отношения у меня были сложные. А вот с режиссером Лиозновой было очень легко. Она не дурила, не диктовала, отличалась абсолютной точностью. Помню, снимали эпизод, когда Нюра едет на электричке в Москву. Напротив мужик с петухом сидит, его, кстати, играл Олег Попов, студенты рядом поют. Раньше-то они без всяких допингов веселились, искренне. Нюра рассказывает мужику о своей деревенской жизни. А когда поезд останавливается, подхватывает чемодан, набитый мясом, и выходит на перрон Ярославского вокзала. Когда Лиознова увидела, с какой скоростью я рванула из вагона, она расхохоталась и спросила, куда я так понеслась. В ответ я поинтересовалась, носила ли она когда-нибудь тяжести. Слово за слово, дошли до выяснения размера тягот русского и еврейского народа. Потом Татьяна Михайловна извинилась, но эту сцену из фильма вырезала.
– Я читал, что во время съемок вы даже на коленях перед ней стояли.
– Андрей Николаевич, вы представляете меня cтоящей перед кем-нибудь на коленях? Хотя… – Татьяна Васильевна на секунду задумывается, – если бы влюбилась без памяти…
– Изобразили бы страсть?
– Нет, в жизни я не играю, не могу делать вид, потому что и так греховна: я пошла в актрисы, у меня нет детей. Еще себя и грехом лжи обременять, это невозможно! Знаете, в какой-то момент я приняла решение вести себя как Александр Блок. Он сказал: «Я никогда не лгу, ни в чем». Вот и я не вру, не унижаюсь до этого. И что мы имеем в результате?! (Она хохочет.)
Мои родители почти из тех же мест, что и Федор Волков (кстати, я всегда поражалась, как у купеческого сына, выходца из ярославской земли, где в смысле поэзии всегда было глуховато, родилась идея создания русского профессионального театра). Так вот, отец и мама обращались друг к другу только Анна Ивановна, Василий Иванович. Я никогда не слышала от них неприличных слов. Прожив шестьдесят лет вместе, отец с мамой ни разу друг другу не изменили! Как же я со своими четырьмя официальными мужьями от них отличаюсь! Какой стыд, какой позор! Но когда сеансы самокритики заходят очень далеко, говорю себе: «Раз уж ярославская земля меня породила, я должна делать честно свое дело…» Черешню возьмите, пожалуйста, очень сладкая.
(Между прочим, о человеческой незаурядности Дорониной говорит тот факт, что со всеми бывшими мужьями, включая Олега Басилашвили и Эдварда Радзинского, ей удалось сохранить добрые отношения.)
– Спектакли, репетиции, гастроли. Ваш напряженный график позволяет бывать на премьерах коллег?
– Наблюдаю не без удовольствия за работами Чулпан Хаматовой, Елены Яковлевой, Сергея Безрукова и Евгения Миронова. «Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!» – Татьяна Васильевна вдруг преображается в Раневскую из «Вишневого сада». Я предельно скучный и предельно ограниченный человек, Андрей Николаевич. Кроме профессии меня ничего не интересует. Правда, обожаю балет, Ульяна Лопаткина в «Драгоценностях» – абсолютное совершенство. Нет, на открытие Большого меня не пригласили, там были люди иного толка, я к ним не отношусь. Слушаю оперу, но редко, это искусство для меня большая условность. Хотя Анна Нетребко в «Травиате» – поразительное явление. Сочетание яркой внешности, актерского таланта и божественного голоса.
– Если произойдет чудо и я достану билеты на Нетребко, пойдете со мной? – видимо, осмелев от дорогого коньяка, предлагаю я.
– С удовольствием, буду очень признательна, – горячо благодарит она. Накануне концерта Доронина извиняется – важная репетиция в театре. Но Татьяна Васильевна еще не знает, что из-за болезни певицы выступление перенесли и наши билеты до сих пор действительны.
