У художника по костюмам Олега Газманова бывший муж отбирает детей

Когда Наталия и Максим встретились, она была успешным звездным костюмером. Больше 5 лет создавала концертные наряды для Олега Газманова и в разное время для групп «Акула», «Турбомода», «Рефлекс», программ телеканалов «Домашний» и РЕН ТВ. А он – выпускником академии ФСБ, работал
по профилю. Поженились они в 2006 году, а через шесть лет по его инициативе развелись и еще полтора года делили имущество, как говорит Наталия, «все, от машин до подушек, причем не в мою пользу». Он и сегодня не выпускает жену из поля зрения. То обвиняет в фальсификации документов, то присылает эсэмэски с оскорблениями, то рассказывает органам опеки, что она плохая мать, и, чего больше всего опасается Наталия, в будущем может лишить ее сына и дочери. Она рассказала «СтарХиту» свою версию событий.

«Сама и выкручивайся»

«После свадьбы я сразу забеременела, у нас родилась Ксюша. И я отошла от шоу-бизнеса. Мне была нужна работа, где я могла бы свободнее располагать временем, – рассказывает 33-летняя Наталия Мамаева. – Открыла небольшой швейный цех: оформляла свадьбы, декорировала шатры... Через три года, когда родился Артемий, муж попал под волну увольнений во время переквалификации в Министерстве обороны. Около года он не
работал, получал пособие 20 тыс. рублей. Но разве на такие деньги проживешь... Стал более раздражительным. Тогда и начались скандалы. Даже когда Максим устроился в «Росздравнадзор», он не остановился. Поводом для гнева могла стать любая мелочь. Он крушил все, что под руку попадется, матерился при детях, бывало, поднимал на меня руку. Я его выгоняла, он уезжал к родителям, обижался и на меня, и на детей. И, если нужна была помощь и я звонила и просила привезти какое-то лекарство, он отвечал: «Ты меня выгнала, вот и выкручивайся!» В 2010-м было принято решение повенчаться. Думали, сможем спасти брак. Но не помогло.

У Максима появилась другая женщина, и в 2012 году он в тайне от меня подал на развод – узнав, я испытала шок. Развели нас быстро, позднее я
подала на раздел имущества. Это была ошибка. Два автомобиля – «Ниссан Кашкай» и «Хендай Солярис» – достались ему. Мне – кухонный гарнитур
с плитой и духовкой, швейные машинки, купленные на 100 тысяч рублей больше пяти лет назад. Делились вещи из квартиры моих родителей, где
мы с дочкой Ксенией и сыном Артемием все это время жили. Но прописаны дети в квартире родителей мужа.

Незадолго до официального расставания я встретила новую любовь. Этот человек сейчас со мной рядом, мы не расписаны, но дети уже называют его папой. А тогда, за несколько дней до развода, Максим приехал на дачу, заметил, что я уже не плачу, не прошу его вернуться... Спрашивает мрачно: «Что это ты такая веселая, знаешь, что у нас развод в четверг?» – «Да, – отвечаю, – раз ты так решил, я тебя отпускаю!» Он проследил за мной, увидел, что я не одна, и, видимо, разозлился. Стала получать от него эсэмэски, мол, я тебе такое устрою, мало не покажется!

Где гастарбайтеры?

Во время бракоразводного процесса мой отец слег с инсультом, теперь он парализован. Я тоже пострадала физически. В октябре 2012-го Максим приехал в гараж за вещами, выхватил из моей сумочки документы на «Хендай Солярис», на котором я временно еще ездила, уселся за руль своей машины, начал сдавать назад и правым колесом переехал мне руку и ногу – чудом не сломал. Но связки разорваны, травма дает о себе знать до сих пор. Засвидетельствовала травмы в разных медицинских учреждениях – Мамаева по суду на 1,5 года лишили прав. А он подал встречный иск по статье 327 Уголовного кодекса РФ – фальсификация документов. Изначально никто не заметил, что в датах одной из справок есть опечатки: вместо 31 октября – 31 сентября, которого не существует, а вместо приема у врача 7 ноября (XI) обозначена римская X. В феврале 2014-го ко мне приехала опергруппа – мол, собирайтесь, едем в полицию, подделка документов, три месяца вас искали. Странно: живу, по месту прописки, три раза в неделю вожу ребенка на подготовительные курсы, с обеда дома! В полиции дали подписку о невыезде. В конце февраля в присутствии адвоката я четыре часа давала показания, подтвердила получение травм справками, ни один из врачей не отказался от своих слов. Но дело не закрывают. Я до сих пор настаиваю на проведении повторной медицинской экспертизы. Не могу быть спокойной, меня это оскорбляет. Видимо, у Максима есть связи, чтобы дело до сих пор висело на мне. Опека с его подачи мной уже интересуется. Максим уверяет – мол, я плохая мать, после развода не успеваю водить детей в «Тодес». Он сам ни разу не забирал дочь с занятий… И на выпускной к ней в садик, и на 1 сентября в первом классе вообще не пришел. Он уверяет органы опеки, что якобы платил мне 30–50 тысяч рублей в месяц, а я, неблагодарная, еще и на алименты подала! Слушайте, я не знаю, чем он подтверждает доходы, но по документам выплачивает мне алименты 10 тыс. рублей на двоих детей.

Сейчас, по его словам, я препятствую встречам с ними. Да пусть общаются. Но ему придется наладить с ними контакт. Ведь он за два года не предпринимал никаких попыток общения, делил даже купленный им DVD-плеер, на котором дочь и сын смотрели мультики… Конечно, можно задарить их дорогими гаджетами – айфонами, планшетами, но лично я их не покупаю специально, чтобы дети учились, а не в игры играли.

На прошлой неделе Максиму позвонили с ТВ, спросили: он что, действительно хочет отнять у бывшей жены детей? «Ну что вы! – заверил он. – Зачем мне это?» И в тот же вечер в мою квартиру позвонила полиция – мол, поступил анонимный звонок: вы тут гастарбайтеров прячете! Дети как раз ужинали – перепугались... Хочу думать, что это всего лишь совпадение. Я не слежу за личной жизнью Максима. Может, и не сложилось у него с той женщиной... Вряд ли счастливый человек так себя ведет. А вот не дать быть счастливой мне – его цель…»