Хавьер Бардем: «Я верю в Аль Пачино»

«Журналист мне скорее враг, чем друг!»

Если вижу, что нарушается мое интимное пространство, могу стать безумцем, совершенно диким.

Ты в зоопарке. Идешь за покупками, а люди смотрят на тебя. Вот это единственное, что заставляет меня по-настоящему нервничать.

Спасибо, спасибо большое за поздравления. Пенелопа и малыш в порядке. Все складывается идеально. Я очень счастлив. Не заставляйте меня говорить больше ничего.

О личном

Мы с Пенелопой ценим наше личное пространство. Это очень трудно для нас – появляться на публике, хотя мы и привыкли в Испании к повышенному вниманию. Пенелопе еще труднее. Но она держится молодцом.

Пенелопа – моя радость, мой друг, мой компаньон, моя любовь. Я очень многим тебе обязан и очень тебя люблю.

О себе

В юности мы сидели с друзьями в баре, и я, напившись, шутки ради начал танцевать для друзей стриптиз. Но владелец бара отнесся к этому серьезно. Нет, он не выгнал меня. Он меня нанял.

Секс-символ, я? Да вы, кажется, шутите!

В баре у меня был сольный номер под песню You Can Leave Your Hat On в исполнении Джо Кокера. Кажется, под нее я и обнаружил в себе тягу к актерству. Я понял, что я актер, и уволился из бара, чтобы идти вперед.Ну и чтобы не позорить семью.

О родных

Мои родители развелись, когда я был маленьким. Но я не припомню, чтобы в этом было что-то особенно плохое.

Меня растили мать и сестра. Они были сильными личностями. Однако женщинами я не запуган.

Моя мать — актриса. Мальчишкой я видел, как она страдала, когда ей отказывали в ролях. Как она подолгу сидела без работы. Когда у меня в профессии все получалось, это стало проблемой. Мне пришлось справляться с мыслью, что маме было тяжело, а мне все легко дается.

О родине

Испания &#mdash; моя страна. Тут я ощущаю все по-другому, потому что все знаю. Я знаю язык, я знаю культуру, я знаю места. Тут играют роль ощущения, а не ум.

Испанцы &#mdash; жесткий народ. Они критикуют меня, думают, что я продался Голливуду. Иногда хочется сказать им: «Ребята, да бросьте вы!»

Когда тебя награждает Кино-академия, жизнь круто меняется, это иногда ужасно. Ты должен возвращаться домой и доказывать всем, что ты все тот же неотесанный глуповатый мужлан, а не золотой мальчик, каким тебя выставили.

О кино и ролях

Мне повезло познакомиться с людьми по-настоящему талантливыми. Милош Форман, Алехандро Аменабар, братья Коэны, Вуди Аллен – каждый из них снимает шедевры. И в каждом из них есть… как бы лучше сказать, беззащитность какая-то. Удивительно, когда они произносят: «Я не знаю, что делаю. Я не знаю, как это сделать. Я просто пробую». И когда видишь это, просто дар речи теряешь.

Роль – как здание. Я не изучал архитектуру, но понимаю, что сначала нужен фундамент – основа характера. И когда все укладывается в голове, можно добавлять детали: я хочу голубые стены, деревянные полы, хочу, чтобы у него была такая-то походка или манера говорить.

Некоторые роли легче, как, например, в «Есть. Молиться. Любить». От них получаешь удовольствие. А бывают такие, что на твоей шкуре оставляют отметины, как в «Бьютифул».

Об убеждениях

Я был католиком.Но когда мне исполнилось 25 лет, умер отец, и мне вдруг стало ясно: религия – просто способ чувствовать себя защищенным. Здесь нет ответов. А если ищешь ответы, тщательнее выбирай вопрос.

Мне не нужен автопарк из шикарных машин, роскошь, это не имеет для меня значения. У меня есть любимая работа, и это супер. Я как помидор из супермаркета – у меня есть своя цена, и за меня нужно заплатить. Но деньги все же не главное.
Мама всегда повторяла: «Люби то, что ты делаешь. А сделав – забудь». Нет человека смешнее, чем тот, кто упивается былыми успехами.

Я не верю в Бога, я верю в Аль Пачино. И в Марлона Брандо. У нас с ним много общего. Сломанные носы, например.