Звезда «Курьера» Анастасия Немоляева тоскует по дочери, живущей в Аргентине: «Внуков, похоже, не дождусь»

У актрисы и режиссера три дочки: София, Евдокия и Ефросинья. Старшая уехала в Аргентину с мужем, с которым не стала играть пышную свадьбу. «Соня просто в Госуслугах расписалась», — говорит Немоляева.

Оказалось, наследница пошла по стопам мамы, которая тоже не надевала наряд, о котором мечтают миллионы девочек по всему миру. «Свадьба у нас была очень простая. Мы расписались под „Широка страна моя родная“ в каком-то загсе на Лобачевского. Поехали к его маме, она сделала японский стол. Мы вместе собрались, у нас не было ничего такого: шикарного платья, еще чего-то. На мне были серые брюки, белая кофта. Помыла голову и пошли, поженились», — вспоминает Анастасия Николаевна.

К слову, Немоляева не прочь стать бабушкой, но дочери не торопятся порадовать ее новостями о беременности. По словам артистки, ей тоже хочется рассказать друзьям о пополнении в семье. Впрочем, звезде «Курьера» хватило бы и встречи с дочерями.

«Я все ждала внуков, у меня все подруги хвастаются. Похоже, не дождусь их. Никто не хочет меня осчастливить. Так-то бы я свою энергию туда… Я очень скучаю. Два года ребенок в Аргентине. Я бы кайф испытала, если бы все собрались», — говорит она.

Стоит отметить, Анастасия Немоляева стала популярна на весь Советский союз после выхода на экраны «Курьера». Пережить обрушившуюся славу оказалось непросто — поклонники буквально ходили за ней по пятам и не давали жить.

«Меня узнавали, это было страшно. Потому что за тобой люди просто шли. Я заходила через одну проходную Мосфильма, убегала через другую. Иногда просто ползала по полу дома, чтобы меня не было видно, а папа кричал: „Нет ее! Приходите в другой день или вообще не приходите!“» — вспоминает актриса в эфире передачи «Однажды…» на НТВ.

Ради детей звезда советского кино оставила профессию в разгар лихих 90-х. Приходилось выкручиваться, искать средства к существованию, и Немоляева стала рисовать. «Я ушла из театра, родила вторую дочку, батюшка мне разрешил продавать в церкви расписные графины, я нашла еще точку в музее. Они иногда продавались. Какие-то появлялись деньги, выкручивались», — сетует она на тяжелые времена.