24 января 2011-го навсегда вошло в историю как траурный день для России и для всего мира, ведь в теракте в Домодедово погибли и русские, и граждане Таджикистана, Украины, Австрии, Германии, Великобритании… Семьи потеряли родных из-за того, что житель Ингушетии Магомед Евлоев сумел пронести на территорию аэропорта бомбу, мощность которой эксперты оценили в пять, а по другой версии — в семь — килограммов в тротиловом эквиваленте, и активировать устройство в зале международных прилетов, где всегда много встречающих. Эту зону считали «грязной»: туда люди с улицы могли проникнуть, минуя миноискатели и досмотры.
До приезда скорой сами пассажиры вывозили раненых на багажных тележках, многие, кто оказался в центре событий, снимали ужасающие видео: всюду окровавленные пострадавшие люди, некоторые — с оторванными конечностями. 35 человек погибли страшной смертью…
Пока врачи боролись за жизни 172 жертв, СК вел расследование, чтобы привлечь к ответственности всех виновных в трагедии. Спустя два года люди, доставившие Евлоева в аэропорт, были приговорены к пожизненному заключению, организатора теракта Доку Умарова ликвидировали в 2014-м, а еще раньше лагерь в Ингушетии, где готовили смертника, стерли с лица земли силами спецназа.
По некоторым данным, изначально боевики хотели устроить взрыв 31 декабря, и если бы осуществили план, пострадавших было бы в разы больше. Но эта информация мало утешает раненых в теракте людей и родственников погибших. Какие картины навсегда застыли в памяти жертв трагедии?
Бескорыстие и жажда наживы
«Рвануло так, что посыпались потолок и витрины. Меня откинуло на три метра, свет сразу отрубился, начались крики, всюду черный дым. Я поднялся, и все побежали на выход, потому что думали, будет повторный взрыв», — комментировал ситуацию очевидец Артем Жиленков.
Уже через пару минут в Twitter появились сообщения о трагедии, медики, МЧС и добровольцы ринулись к аэропорту, чтобы помочь. Но далеко не все в этой обстановке проявили отзывчивость и бескорыстие: многие таксисты взвинтили цены и предлагали в панике выбегающим с места теракта людям добраться до Москвы за 20-30 тысяч рублей.
«Когда поступила первая информация, мы как раз были на МКАДе с коллегами в районе Химок. Помчались в Домодедово, потому что услышали про цены таксистов. Обзвонили коллег, приехали на нашей маршрутке. С теми негодяями, что брали 20 тысяч, обходились так: спрашивали водителей о стоимости, доставали камеру, начинали снимать, и цена проезда до метро сразу падала до тысячи», — рассказывал активист движения «Наши» Семен Данилов.
Постепенно в прессе стала появляться информация о работниках культуры, пострадавших в теракте. Была тяжело ранена словацкая актриса Зузана Фиалова, а 25 января госпитализировали навещавшего ее коллегу Любоша Костельного: поначалу из-за шока артист не понял, что в его ноге застрял осколок снаряда, но в итоге ему потребовалась операция.
24 января украинский драматург Анна Яблонская прибыла в Москву рейсом из Одессы на получение премии от журнала «Искусство кино». Лететь она изначально не хотела: говорила мужу, что боится, предчувствует дурное, не желала покидать трехлетнюю дочку…
«Аня очень спешила, наверное, и была одной из первых. Прислала смс, что самолет приземлился, после мы начали искать ее, звонили. Телефон был занят, ничего непонятно. Уже поздно вечером я вспомнила, что Яблонская же псевдоним, а она Машутина, надо искать по настоящей фамилии. Дальше оказалось, что ее нет в списке пострадавших, а список погибших нужно было ждать два часа. Ане было всего 29, муж, маленькая дочка... До последнего мы надеялись, что она не пришла на премию только потому, что ее задержали из-за допроса следователей, или же ее сумку с телефоном куда-то отбросило», — рассказывала актриса Ольга Лысак в программе Первого канала «Пусть говорят».
Заслуженный артист России Виктор Низовой в тот день вернулся в Москву с отдыха на два часа позже, чем планировал. Задержка рейса из Хошимина спасла ему жизнь. «Все стали включать телефоны в салоне и, увидев информацию о взрыве, писать родным, что живы. Аэропорт был пуст, большинство самолетов перенаправили в Шереметьево, как я понял. Но если честно, было страшно, что будет второй взрыв. Отдых тут же был забыт: это страшная трагедия, в которой погибли люди, коллеги», — делился актер.
Для многих 24 января стало точкой отсчета, моментом, когда судьба разделилась на «до» и «после», а для выживших — вторым днем рождения. Дмитрий Бурыкин до сих пор хранит дома детали бомбы, вонзившиеся в его тело, которые удалось извлечь врачам, но около 80 мелких осколков так и остались внутри. Не выбрасывает Бурыкин и джинсы, которые надел тогда: словно талисман. Ведь хотя Дмитрия постоянно мучают боли, мужчина не работает и редко выходит из квартиры, главное, что он уцелел.
«Господь показал, что я еще нужен»
Ожоги, переломы, черепно-мозговые травмы, отравление угарным газом — в день теракта больницы Москвы и области заполнились пациентами, привезенными из Домодедово. А ведь многие из них просто приехали в аэропорт встретить коллег... Водитель Вадим Гращенко и вовсе оказался в зоне прилетов по работе: вместе с напарником должен был доставить двух немецких граждан в столицу.
Вадим купил кофе и встал вместе с коллегой в толпу, образовавшую очередь вокруг выхода с гейта. Спустя полминуты раздался оглушительный взрыв, основной удар принял первый ряд, Гращенко же оказался в третьем. Все происходило словно в замедленной съемке: светящийся шар быстро поглощал пространство, и вот уже мужчину отбросило прямо в палатку «Евросети». Осколками порезало спину, но тогда водитель почти не думал о резкой боли, а пытался понять, что случилось.
«Я моргнул. Вокруг пыль, стоны и какие-то разноцветные лепестки летают — волна сломала цветочную лавку. Все вокруг стало красным. Я выбежал на улицу, несколько раз упал. Поймал случайную девушку, спросил, на месте ли мои глаза, уши, нос. Она просто закричала: меня будто окунули в холодец — одежда ровным слоем была покрыта кусочками чужой плоти, она была похожа на желе. Потом я стряхивал с себя эти кусочки целый день, несколько крупных ошметков застряли в капюшоне куртки», — вспоминал пострадавший.
На автомате мужчина оплатил парковку, сел в машину и поехал в ближайшую клинику. Когда он позвонил напарнику, тот его не узнал. Позже выяснилось, что коллеге делали трепанацию черепа, он получил инвалидность и перестал работать из-за серьезной травмы руки. Вадиму повезло больше: кроме осколочных ран, на первый взгляд тяжелых повреждений не было. Оказавшись в общей палате среди людей, потерявших руки и ноги, Гращенко понял, что если не уедет, то просто сойдет там с ума. С трудом врачи отпустили пациента, пояснившего, что дома у него маленький ребенок.
Поговорив с супругой и успокоив по телефону маму, дома Вадим лег спать. Наутро он почувствовал сильную головную боль и поехал в клинику. На несколько недель прописали уколы: оказалось, у мужчины была контузия. «По ней мне назначили компенсацию два с копейками миллиона рублей. Голова часто болит до сих пор», — признавался пострадавший через несколько лет.
При допросе Вадим показал следователям, где находился в момент взрыва — буквально в пяти метрах от эпицентра. Сотрудники правоохранительных органов удивились, как мужчина вообще уцелел… «Следователи показывали мне фотографию головы террориста — там два позвонка и череп, как глобус, раздутый от паров взрыва, — отмечал Гращенко. — Но мне это было по барабану, я не следил за уголовным делом. Получив деньги, занялся только решением своих проблем».
В случившемся Гращенко видел знак свыше. Раньше он зарабатывал деньги нечестным путем, менять жизнь начал только после рождения дочки Авроры. Финансовое положение оставляло желать лучшего: Вадим устроился в такси, чтобы перекантоваться на время, пока не встанет на ноги, но ничего подходящего для себя не находил, а в долги влез уже на миллион. Ссоры с супругой из-за материальных проблем участились, и накануне взрыва семья ездила к Матроне Московской.
«Жена молча надела на меня икону святой. Когда они с ребенком ушли, я стал просить Матрону о помощи. Говорил, что стыдно, но без денег мне никак не выкарабкаться. Получается, так она мне ответила. И до взрыва я верил в Бога, но думал, что достаточно просто называть себя православным. Потом ты слышишь, как следователи удивляются тому, что ты выжил, хотя террорист приехал издалека и стоял так близко, — в голове что-то щелкает. Это Господь показал, что я еще для чего-то нужен. Я начал восстанавливать отношения с мамой, искать общий язык с сестрой», — комментировал пострадавший.
Вадим стал чаще посещать храм, а спустя полгода ушел из такси, устроился в торговый центр администратором, а позднее открыл свою IT-компанию. И хотя трагедия для мужчины осталась в прошлом, до сих пор он с опаской выбирает маршруты, даже просто гуляя по моллу: кто знает, что может случиться в местах большого скопления людей?
