Улица Ленина, 58 — такой адрес можно найти почти в любом городе России, но именно у жителей Каспийска он пробуждает самые горестные воспоминания. Когда-то там располагался один из корпусов пансионата «Волга», а после организации в 1992-м в Дагестане Каспийского погранотряда здание передали местным властям. Первые этажи занимали архитектурное управление, нотариальная контора и городское бюро технической инвентаризации, на третьем — сделали военный пост, так как выше расселили служащих и их семьи. Как же получилось, что никто — ни сотрудники БТИ, ни офицеры и дежурные — не заметили сомнительных людей, которые заложили у основания дома бомбу?
В 2 часа ночи 16 ноября 1996-го, когда большинство жителей мирно спали, раздался страшный взрыв, полностью уничтоживший одну секцию панельного здания. Дом осел, но так как располагался близко к морю, часть тротила промокла и не сработала, и некоторые стены уцелели. Тем не менее в зону разрушения попала 41 квартира. 106 человек извлекли из-под обломков, среди них — 69 погибших, в их числе — 55 пограничников и их родственников. Спасательные работы шли трое суток, пока не выяснилось, что в развалинах никого не осталось.
«Очень многому спасателям пришлось учиться на месте, — вспоминал директор издания «Черновик» Магди-Магомед Камалов. — Кранов нужных не было, чтобы мощность хорошая. Цепляет кран плиту, пытается поднять — стропы рвутся, плита падает обратно. Люди вокруг в один голос — «ооох!». Даже через общий плач стон было слышно».
16 и 17 ноября стали днями скорби в Дагестане, а 19-го президент объявил общенациональный траур. Людей терзали мысли о несправедливости произошедшего, все хотели узнать, кто виноват в трагедии. Но получили ли мы ответ на этот вопрос?
Кто убийцы?
Основных версий было две: месть пограничникам со стороны контрабандистов и «чеченский след». Многие дагестанцы охотно верили в первую: тогда на Каспийском море орудовала так называемая «икорная мафия», производившая незаконный отлов осетровой рыбы в огромных масштабах. Браконьеры брали так много добычи, что однажды вертолет не выдержал перегруза и упал на побережье.
«Только появившиеся на море российские пограничники пресекли деятельность этой мафии, а взрыв дома стал актом возмездия с их стороны», — объяснял происхождение версии журналист Алик Абдулгамидов.
В пользу второго довода говорит неспокойная обстановка на границе Дагестана с Чечней в 1996-м: поговаривали, что военнослужащие Каспийска препятствовали перебегам боевиков двух республик, к тому же в январе произошел теракт в Кизляре.
Существовала и третья, смешанная версия о том, что террористы действовали по указке контрабандистов. Причем, речь не об «икорной мафии», а о торговцах оружием и наркотиками, которым несущие честную службу пограничники вставляли палки в колеса. Кроме того, многие связывали события в Каспийске с последующей серией взрывов жилых домов: в Буйнакске, Москве и Волгодонске.
Но наказали ли виновных в преступлении? Следствие шло несколько лет, позднее материалы переслали в ФСБ и засекретили. В 2003-м управление сообщило, что дело «приостановлено в связи с неустановлением лиц, совершивших теракт». Однако, по неофициальным данным, убийц давно нет в живых. «Никого больше не существует, — уверял прессу Абдулгамидов, ссылаясь на личную беседу с генерал-полковником, командовавшим погранвойсками на Северном Кавказе. — Всех уничтожили — кого во вторую чеченскую, кого при иных обстоятельствах».
Беда, сплотившая всех
Очевидцы вспоминали, как шокированные горожане стекались к месту аварии: не просто поглазеть, а чтобы помочь. Никто ранее не слышал о подобных взрывах, жестокость исполнителей теракта поражала и вселяла страх в сердца людей. Но в первые минуты после трагедии было даже непонятно, что именно случилось: облако пыли на фоне темного неба, звон разбитых стекол, крики придавленных плитами пострадавших — жители соседних домов решили, что произошло землетрясение.
Сотрудники скорой помощи, МЧС и добровольцы спасли жизнь 39 людям, оказавшимся под завалами. Раненых на вертолетах отправляли в Махачкалу, жителей, которых вытащили из неповрежденной части здания, переселяли в санаторий «Чайка».
«В доме этом было три подъезда. Полностью рухнул средний. Слева и справа над ним нависли плиты, торчали как ребра оголившиеся арматуры, — описывал Абдулгамидов. — Видел, как спасатели рылись в этих руинах и доставали оттуда погибших и все еще живых. На верхних этажах боковых подъездов оставались жители, которые не могли выбраться оттуда, люди показывали их спасателям. Меня поразила одна бабуля, которая за все дни, пока шел разбор дома, ходила вокруг и плакала. Она потеряла там трех внуков и зятя. Много было добровольцев, которые пришли помогать разбирать завалы, люди предлагали теплые вещи, носили еду. Беда объединила всех».
Потерять все и начать с чистого листа
Везунчиков в этой истории оказалось мало. «Я плохо спала той ночью, — рассказывала одна из жительниц 58-го дома, — часто вставала, бродила по квартире. Взрыв застал меня, когда я входила в спальню. Стены задрожали, пол стал уходить из-под ног. Я инстинктивно прыгнула вперед».
Прыжок спас ей жизнь: уцелела как раз та часть здания, где располагалась спальня. Женщине пришлось долго ждать эвакуации, и находясь в эпицентре трагедии, она подсказывала добровольцам, где застряли жертвы, получившие ранения.
Той ночью жизни десятков людей оборвались в один миг. 29-летняя кларнетистка духового военного оркестра Елена Власенко погибла под завалами, ее мужу придавило ноги, и он скончался от болевого шока, когда плиту подняли. Сыновья супругов, девяти и 11 лет, уцелели, но остались сиротами.
Из-за страшного взрыва умерли 20 детей, восемь ребят потеряли обоих родителей, еще восемь — лишились или мамы, или папы. Для майора медицинской службы Елены Заловой 16 ноября 1996-го стало самым страшным днем в жизни.
За два года до трагедии вместе с мужем, начальником военно-медицинской службы погранотряда Даурии Андреем Швачевым, она перевелась в Северо-Кавказский округ в Каспийск: влюбленные мечтали о Железноводске, но такого предложения не поступило. Шла первая «чеченская кампания», и супруг выезжал с мотоманевренными группами в места боевых столкновений, но каждый раз возвращался из опасных зон живым. Летом 1995-го за оказание помощи раненым в районе Голубого озера Андрея и Елену наградили медалями «За Отвагу» и «За спасение погибавших» соответственно.
И вот наконец семье дали квартиру в девятиэтажке по улице Ленина. Сюда супруги перевезли маму и троих сыновей — Геннадия, Павла и Олега. Младший ребенок пошел в садик, старшие ребята — в школу. Казалось, жизнь наладилась: рядом море, стабильная работа в учебном центре со стационаром. Осенью 1996-го Елену стали беспокоить проблемы с желудком, и муж уговорил ее уехать на обследование в Кисловодск.
«Я предлагала: давай вместе пойдем в отпуск, и тогда займусь здоровьем. Но муж решил, не откладывая, отвезти меня в госпиталь, с тем, чтобы в отпуск я пошла после обследования и лечения, — делилась женщина. — Андрей приезжал с детьми к родителям в Минводы и ко мне в Кисловодск. В последний раз я их видела живыми 9 ноября».
О взрыве в своем доме в Каспийске Елена узнала из новостей. До города она ехала автобусом, где тоже был телевизор. Женщину охватил ужас от увиденного: середины здания попросту не стало. В Махачкале она связалась с оперативно-войсковым отделом и выяснила, что ее мама в пансионате «Чайка», а мужа и детей еще не нашли…
Трое суток Елена не уходила с развалин. Сначала нашли куртку старшего сына Гены, а когда достали тело, безутешная мать уже знала: за ним будет младший Олежка, который любил перебираться со своей кроватки на второй ярус к брату и спать с ним в обнимку… Затем Швачева увидела погибшего мужа, последним вытащили Павла…
«Цинковые гробы запаивали на вещевом складе. Я пришла туда, хотела увидеть своих еще раз. Рабочие над гробами моих детей стоят и не знают, что делать. На каждой табличке значится только „Сын Швачева“. А как потом хоронить? Открыли мне гробы, я каждого потрогала, у старшего родинки все пересчитала, у кого-то ручка сломана. Видно было, как они мучились. Я-то думала, что погибли сразу», — негодовала Елена.
Она похоронила семью в Минеральных Водах, на Родине супруга, и вернулась в Каспийск: не могла больше плакать, вышла на работу, чтобы помогать людям, а по ночам писала стихи о своей невосполнимой потере. Женщина продолжила трудиться в медпункте, участвовала во второй «чеченской кампании», за что получила орден Мужества. Андрея Швачева наградили им посмертно.
Позднее Елена познакомилась с майором погранвойск Андреем Заловым: он лично организовывал сбор матпомощи для женщины, потерявшей семью в Каспийске. Совсем скоро офицер поставил медработника перед фактом: она выйдет за него замуж. Уверенный, надежный, влюбленный с первого взгляда, Залов убедил Лену, что ее жизнь не кончена. После свадьбы у пары родились дети — Сережа, Саша и Вова. Снова супруг по имени Андрей, снова трое сыновей…
«Гена зубик себе сколол в начале 1996 года, мы его лечили, так же случилось и у Сережи почти в то же время, — рассказывала о необычных совпадениях Елена. — Задумаешься иногда и вспоминаешь: а ведь это уже было! Я детям говорю: вы живете не только за себя, а еще и за них. Они понимают. Мы всех помним».
Шесть лет назад Андрей Залов ушел в отставку в звании полковника, уволилась с медицинской службы и майор Елена Залова. Но они так и остались в Каспийске. «Нигде нас не ждут. Тут мы прожили с 1994 года. Все знакомые, нет проблем решить какой-то вопрос. Нас знают, помнят, уважают местные жители», — поясняла женщина.
Остатки разрушенного 58-го дома давно снесли, на его месте стоит стела и плиты с высеченными 69-ю именами погибших. Ежегодно горожане приносят сюда цветы, а в частях погрануправления устраивают траурные мероприятия. И хотя минуло уже 27 лет, память о трагедии жива в сердцах жителей Каспийска, и их раны не затянутся никогда.
